тебе фотографии, дорогой. Как заскучаешь, достань из тумбочки и смотри на нас.
– Спасибо, милая.
– Ты, наверное, будешь меня упрекать, но ты же знаешь какая у нас промозглая погода зимой. Да и здесь сейчас очень холодно. Не время, Петя, возить детей за границу.
– Согласен, я проявил малодушие, Оленька. Ты не представляешь себе, какие у меня проблемы с ЦК партии. Меня просто растоптали, сделали изгоем. Да ещё тяжёлое материальное положение. С трудом нашёл эту работу.
– Не представляла я, что в цивилизованной Европе ты окажешься в таком бедственном положении, – вздохнула она. – А ты поплачь, Петя. Говорят, помогает.
– Мне уже лучше, Оленька. Когда собираешься обратно?
– Наверное, дня три побуду. Маме ведь очень трудно с тремя.
Они вкусно и дёшево поели и вышли пройтись по бульвару. Вернулись домой пораньше, чтобы он мог нагреть воду для купания. Ольга помылась и разложила вещи в шкафу. Скоро наступил вечер. Они попили кофе с купленными в кондитерской круассанами и легли в постель. Не получавший почти год женских ласк Рутенберг с неожиданным для него наслаждением отдался любви и неге. Утром он проснулся, полный сил и энергии и, поцеловав спящую жену, отправился на работу. Только через месяц после возвращения в Санкт-Петербург Ольга сообщила ему, что носит под сердцем их третьего ребёнка.
Строительство здания в пригороде Парижа, которое он вёл, завершилось вовремя. В начале января его вызвал к себе управляющий компанией. Высокий одетый в модный элегантный костюм Этьен поднялся навстречу ему.
– Господин Рутенберг, я вызвал Вас, чтобы поблагодарить за хорошую работу. Рад, что не ошибся в Вас и желал бы продолжить наше сотрудничество.
– Для меня Ваша компания, господин Дюбуа, стала хорошей школой. Я многому научился.
– Я это знаю. К сожалению, для компании настали не самые лучшие времена. Я вынужден сообщить Вам об окончании контракта и распорядился выплатить Вам помимо зарплаты также и бонус за умелое руководство строительством объекта.
– Я Вам очень благодарен, господин Дюбуа.
Он брёл по праздному Парижу, вдыхая прохладный воздух свободы. Трудный год сменился на 1907. Но он понимал, что для него, православного русского еврея, ни один год не будет лёгким. Время шло и ставило перед ним новые экзистенциальные вопросы.
Глава III. Прекрасная Италия
У Горького на Капри
1
Рутенберг вновь оказался на перепутье. Он любил прекрасный Париж, ему нравилась спокойная жизнь провинциальной Франции. Полученные в ремонтно-строительной компании деньги позволяли ему остановить, наконец, бесконечные поиски материального достатка. Он давал себе ясный отчёт, что возвращение в Россию, где его ждут виселица или каторга, невозможно, и Европа должна стать теперь его домом. Отстранённый от политической деятельности опальный революционер не желал сейчас и общества политических эмигрантов, и всерьёз задумался о стране, где он мог бы найти себе пристанище. Рутенберг,