ускользали от моего восприятия?
Пожала плечами, так и не совладав с нелогичной и странной растерянностью, а мужчина наклонился вперед, положил Вашеку на лоб руку и легонько надавил. Даже подумалось: «Спасибо за помощь, я-то посильнее трясла».
Но каково же было изумление, когда жених раскрыл осоловелые глаза и поводил головой из стороны в сторону, пытаясь сообразить, где он находится, пробурчав: «Что так холодно-то!» Мужчина отстранился, повернулся спиной и молча отправился к выходу. А мне показалось удивительным, что у него даже сумки с собой не было. Хотя подумаешь, путешествует налегке, разве это необычно? Вероятно, тоже из деревни в город. Весь его облик был совершенно зауряден. Плащ не по погоде и даже будто не по фигуре? Случается. Позавчера дождь шел, а он иных вещей не взял, потому и ехал в оказавшемся под рукой дождевике. Ничего странного или хотя бы запоминающегося ни в словах, ни в поведении. Хотя если уж совсем пристально вглядываться, то жесты и манера двигаться показались чересчур плавными и какими-то вкрадчивыми. То ли идет, то ли крадется, а может, и вовсе перемещается точно тень? Я даже вперед подалась, пытаясь запечатлеть в памяти эту его особенность, когда стукнулась головой о стекло, охнула и потерла лоб.
Увлекшись наблюдением за незнакомцем, не заметила, что провожала его глазами, даже когда он вышел из лексира и отправился прочь по улице. Опустив руку, снова прилипла к стеклу, но неприметная фигура в сером наряде затерялась среди спешащих на свои рейсы и покидающих транспортные средства людей. Я искала его среди толпы, пока Вашек не постучал по плечу.
– Сэйна.
– Ой! – подпрыгнула на месте и обернулась. Совершенно забыла про жениха и вконец недовольного водителя.
– Тебя не дозовешься. Пойдем? – парень смотрел удивленно, закинув на плечо сумку. – Ты что там увидала?
– Где?
– За окном.
– А… да ничего, – пожала плечами и поспешила за женихом, решив про себя, что общение с деревенскими бабушками и их травками даром не проходит.
На работе обстановка радовала своей, скажем так, стабильностью – рутина прозвучало бы грубо для столь элитного заведения. Стоило переступить порог, как окунулась в ароматы шампуня, духов и красителей. В коробках на столах переливались украшения, сверкали ленты и банты с бисером и стразами, работали фены, лилась вода, звенели пинцеты и ножницы, щелкали когтерезки, а воздух оглашался истошными «Гав» и «Мяу».
Я постаралась как можно незаметнее просочиться от входа сразу в рабочую зону, где вовсю колдовал Наби. У лучшего мастера, чьей помощницей была избрана недостойная я, клиентов всегда было хоть отбавляй.
Даже в столь ранний час маэстро уже щелкал в воздухе серебряными ножничками, ровняя белоснежный пух собачки элитной – и, стихии, какой дорогущей! – породы. А еще Наби жаловался, что если заниматься стрижкой домашних питомцев, то он предпочитал шерсть. Пух слишком легкий и мягкий, его так тяжело укладывать!
– И таки явилась, – глянул на меня маэстро, пока облачалась в рабочий