боли, потому что не хотела признавать тот факт, что во мне живет огромнейшая обида на родного человека. Я убегала от этой мысли, хотя маленькая обиженная девочка все еще продолжала жить во мне. И когда пришло время простить папу и проститься со своей обидой, я собрала все силы и наконец-то решилась. Так как для меня это был очень эмоциональный момент, я закрылась в комнате, в полной тишине и предупредила мужа, чтобы он меня не беспокоил. Подготовив чистый лист бумаги и карандаш, я начала писать. Я красочно описывала каждую обиду. Мое лицо покраснело от нахлынувших воспоминаний, я едва сдерживала слезы, в груди все сжалось, а дыхание становилось все тяжелее, но рука продолжала писать и писать. Картины из прошлого проносились перед глазами и превращались в предложения на бумаге. Все мои детские воспоминания снова ожили. Почерк становился размашистым и непонятным, так как руки тряслись и не слушались. Когда я закончила, лист был исписан с двух сторон. И тут я расплакалась. Посмотрев на мокрый от слез текст, я тяжело выдохнула. Еще несколько минут я просто молча сидела, пока не поняла, что писать больше нечего. Все. Я вытащила все обиды, все негативные ситуации, связанные с этим человеком, что носила все эти годы. После я взяла ножницы, порезала лист на мелкие-мелкие кусочки, собрала обрезки и смыла их в унитаз. Что я испытала в этот момент, было не описать словами. Я чувствовала себя супергероем, победившим злодея.
Но это было только начало. Позже я поняла, что обида не ушла, и я повторяла этот ритуал снова и снова. После каждого раза я мысленно говорила, что люблю отца, просила прощение за то, что носила в себе обиды на протяжении многих лет, и прощала его сама. Когда я выписывала свои обиды в шестой раз, в голове стало тихо, а на душе хорошо. Я прислушалась к своим эмоциям и поняла, что уже не злюсь. Я от чистого сердца сказала себе, как сильно люблю своего папу и как хорошо, что он у меня есть.
Мне захотелось закрепить эти позитивные эмоции на бумаге. Я достала чистый лист бумаги и написала «Письмо прощения». Стало еще легче. Письмо я не сохранила.
Спустя пару дней мне захотелось позвонить папе и сказать ему о том, что я больше не обижаюсь на него, что я простила его и самой попросить прощения. Я взяла телефон, набрала его номер и растерянно начала разговор. Вместо того чтобы вымолвить простые слова любви, которые крутились у меня в голове, я несла какую-то чушь про погоду, про медицину и про последние новости в мире. Я поняла, что не могу выдавить из себя эти простые слова. В горле стоял ком. Я чувствовала себя ученицей, которая не выучила домашнее задание, а ее вызвали к доске, и она стояла перед всем классом, готовая провалиться сквозь землю. Я не смогла.
«Какая же ты трусиха!» – ругала я себя, закончив разговор.
Я ведь проделала такую работу над собой – и вот так облажаться. Мне было очень больно, что я не смогла сказать ему эти слова. Я очень злилась на себя. Спустя несколько дней я успокоилась и перестала заниматься самобичеванием. Мысленно попросила у себя прощения и