жить.
Ноябрь
ярость
разжигает.
Число
тридцатое
идет.
Майдан
немного
утихает,
И тут же
«Беркут»
площадь бьет.
Что это было?
Глупость чья-то?
Зачем
властям
идти
на бой,
Когда
затихли
те ребята,
Что на майдане
лили вой.
Иль это
жесткости
порывы?
Когда режим
сосущий кровь
Латает
репрессивно
дыры
Просчетов, что
не в глаз,
а в бровь.
Что это было?
Провокатор
Какой-то дал
приказы бить
Людей,
подручным
«беркутятам»,
Чтоб
радикалов
разозлить?
51
Да,
ярость
вышла
из
орбиты
И поздно
мучать
мыслей ров.
Вопрос:
«За що?
Вони же діти![77]»,
Сменился в крик:
«Бей мусоров!»
И міста
мер[78]
словечком колким,
Лишь раз
– задорил
страстный люд.
Мол,
разгоняли
всех,
чтоб елку
На
площади
поставить
тут.
Пошла волна,
пошли захваты —
Дом Профсоюзов —
штаб борьбы
В Киевсовет
пришли
ребята,
Кто в балаклавах,
кто без них.
И вот
среди
детей майдана,
Что собрались
все за страну
Тарас Біленко
гордым станом
Здесь был
готов
идти на всю.
«Парад Позора»
для всех пленных,
Кто
революции
не друг.
Антимайдановцев
забвенных
Ведет Тарас,
не чая мук.
Нашивки,
знаки,
фетиш бури.
Рукав сияет
от
икон —
Вот коловраты,
крюки,
руны,
Трезубец —
древности поклон.
Тарас несет
все эти знаки,
Их свет
сметает
мыслей тьму.
Нет сожаленьям.
Да! Расплате.
Пришел сломать
страны тюрьму.
Семье
прощание
в отплату
Не смог
все ж дать,
его изъян.
Он лишь оставил
песню брату —
«Бувай Малий»
А. Мірзоян.[79]
А дед Ігнат
им все
расскажет,
Ведь сам
причастен,
сам хотел.
Тараса
сердце
кроет