обрывки Великой Истории Китая.
На самом деле ты знаешь очень немногое из того, что было ведомо мне по праву моего рождения.
Таких монастырей, как, Шао-линь, в Китае в моё время существовало несколько, но многие из них были разрушены неумолимым и беспощадным временем. Такова Судьба.
Монастырь Золотого Дракона по статусу был выше, чем Шао-линь, это затем спустя века Шао-линь возвысился над другими и укрепился.
В таких монастырях готовили настоящих воинов. Нам также было ведомо искусство целительства, ибо война и болезни существуют рука об руку друг с другом. Однако, я чувствовал, мои познания были ещё недостаточно обширными. Мне предстояло учиться и совершенствоваться дальше…..
Сам монастырь расположен на горе Сунь-шань. На самом деле из этой горы вырастает пять вершин, вот почему энергетика этого места особенная. Это ощутил и почувствовал великий основатель Шао-линя Бодхидхарма, которого называли Дамо.
Философия Бодхидхармы не возникла из пустоты; любая философия, как учил меня Мастер Цинь, должна несомненно базироваться на какой-то платформе. Ничего не возникает из пустоты, хотя в Пустоту возвращается.
– Что такое «пустота»? – спросил я однажды своего учителя.
Он, как обычно, улыбнулся мне.
– Сынок, пустоты не бывает на самом деле. Это люди с их недалёкими взглядами считают, что есть НИЧТО. Ничто – не совсем верное слово. Есть НЕЧТО. Ты меня понимаешь, Ли-нюань?
Я мотнул головой:
– Не совсем.
– Что же здесь непонятного, Ли? Жизнь не заканчивается со смертью тела. Разве не этому я учил тебя столько лет?
– Этому, – согласился я, – просто, всё так сложно устроено.
– На самом деле простота в сложности и сложность в простоте. Это так естественно. Пустота – это НЕЧТО, это – твой дух, твоё высшее я, твоя сила, которая одна имеет значение, потому что ничего нет более ценного. Дух неделим, а человек всё привык делить, именно поэтому тебе так сложно понять меня.
Я понял, хотя окончательное понимание пришло позже.
…..Я набрёл на небольшую деревеньку, которая встретилась на моём пути. Увидев моё одеяние, местные жители кланялись мне, принимая за монаха, кем я и являлся на самом деле.
Я напросился ночевать к одному одинокому старику, который с большой охотой пустил меня к себе на ночлег, потому что ему было одиноко и тоскливо одному. Старика звали Ни-ценем, ему было около семидесяти лет. А кожа на его худом высохшем от времени лице напоминала сливу «умебози», которую используют китайские лекари.
Ни-цень заварил чай и, дуя на него, сказал:
– Недавно мимо проезжал обоз императора, направляющийся в Пекин.
– Обоз Императора? – недоумевая, спросил я.
– Да, они везли дорогие сорта чая из провинции Сэ-чуань. Этот чай имеет жёлтый цвет. Говорят, это очень ценный чай.
– В чём же его ценность? – спросил я.
– Когда