Когда тебе двадцать, когда ты полон радостных надежд, тебя не смутит ни серое небо, ни хмурые взгляды пассажиров.
На его худой фигуре неловко сидел старый отцовский кафтан, а ноги утопали в отцовских необъятных валенках. Выйдя на перрон, он оробел от нависающего над ним здания вокзала, снующих мимо людей, толкотни и суеты, столь непривычных после созерцательного зимнего покоя деревни…
– Поберегись! – гаркнул над самым ухом грузчик, ловко маневрируя нагруженной тележкой. Иван отскочил в сторону, но тут же едва не упал, споткнувшись о чьи-то узлы.
– Куда прешь! Зенки раскрой! – отпихнул его в сторону хозяин узлов. Иван неловко отпрянул и попал валенком прямо в раскисшую жижу. Ноге сразу стало сыро и холодно. Февраль – и лужи… В их родной Курской губернии снега намело столько, что сверкающие на зимнем солнце сугробы возвышаются до окошек, а здесь перрон лишь чуть-чуть припорошило, и кое-где чернеют прогалины. Иван стянул шапку и вытер вспотевшее то ли от жары, то ли от волнения лицо.
– Здорово, племяш! – сильные руки дяди Андрея подхватили его, крепко обняли и увлекли из этой толчеи. – А дай-ка я на тебя посмотрю! – Андрей Скороходов, младший брат отца, крепко сбитый, среднего роста мужчина лет тридцати пяти, с узким смуглым лицом и чёрными усами над смеющимся белозубым ртом, осмотрел племянника с головы до ног. – Чтой-то не сильно ты, племяш, вырос. Ну да ладно, все мы такие, невысокие, зато к земле ближе. Н-да, вижу – весь в мать, нашего-то ничего. Волос светлый, морда круглая, добрая, в мать, не в нашу родню.
– Здорово, дядя Андрей, – произнёс обрадованный встречей Иван. – Ну и что, что в мать? Мамка красивая. А главное, я добрался. Ух!
– А то! Ты, поди, из деревни своей в первый раз выполз.
– Не, обижаешь. Мы выезжаем… Вот, с мамкой в Курск на прошлую Пасху ездили.
– Ого-го! В Курск! Да ты путешественник!.. Сколько ж мы с тобой не видались? Года три, не меньше.
– Ага. Как война началась, так и не видались.
– Дааа… – Андрей помрачнел. – Война эта, будь она неладна… От бати-то есть что?
– Давно не было.
– Тяжко приходится? В деревне-то?
– Тяжко. Вот мамка и отправила в город на заработки. Езжай, грит, сам уж как-нибудь зарабатывай… Спасибо, дядь Андрей, что пригласили…
– Не благодари. Самому туго. На первое время помогу, дальше сам. Ну, идём.
Вышли из здания вокзала. И перед вчерашним сельчанином развернулась панорама огромного города: высокие, в несколько этажей, здания, плотно стоящие друг к другу, широкие улицы, спешащие толпы людей, топот лошадиных копыт, проносящиеся экипажи и, реже, моторы.
– Смотри-ка, телега сама едет! – задохнулся от восторга Иван.
– Это мотор, привыкнешь, – отмахнулся дядя. – Ну, а мы поедем по старинке, на извозчике. Постой-ка здесь…
Андрей деловито кинулся к нескольким извозчикам, скучающим