прошёл. Вернулся в родительское имение и на одном из столичных балов был представлен некой дворянке княгине Ольге Соломоновне Фёдоровой. Княгиня славилась своей цветущей молодостью, красотой, умом, весь Петербург тогда по ней вздыхал, однако она была слишком горда для мимолётных интриг. Полюбил я её до безумия, попросил в первый же вечер нашего знакомства её руки, и к моей величайшей радости мне не было отказано. С того самого дня начались приготовления к предстоящей свадьбе, в свете появились новые толки на этот счёт, общество долго не могло решить вопрос, чем же мне удалось в столь короткие сроки заслужить благосклонность красавицы-княгини, им не приходило в голову, что иногда любовь, чистая любовь без расчёта способна соединить двух людей.
Однако вскоре незадолго до предстоящего счастья я получил письмо из моего гусарского полка, расквартированного где-то под Москвой. Мне срочно нужно было выехать в полк для выполнения одного неотложного дела. Я ненадолго простился со своей невестой, обещаясь, что не задержусь, тем более свадьба была уже на носу, весь Петербург только об этом судачил. Но уезжал я с каким-то мрачным чувством, хотя ничто, казалось, не предвещало ничего плохого. Поездка моя затянулась вместо одного месяца на целых три с половиною. Приехал я в полдень и сразу решил навестить мою возлюбленную. Мне показалось, что колокола на звонницах пели какую-то печальную мелодию, но я заставил себя не думать об этом. Мне открыла женщина в чёрном платье, которую ранее я не встречал в доме княгини, она представилась сестрой моей невесты и отошла в сторону, дав мне пройти внутрь.
– Что случилось? Где княгиня Ольга? – спросил я.
– Мужайтесь, граф, – ответила родственница невесты, – Ольги больше нет в живых.
– Как! – в ужасе воскликнул я. Мне казалось, сердце моё остановится навеки, – Этого не может быть, ведь мы были обручены.
Княгиня умерла при загадочных обстоятельствах, предполагалось, что она была отравлена завистником, либо завистницей, не потерпевшей её будущего безоблачного счастья.
Долгое время после известия я не мог оправиться от своего горя, ушёл в запой, пил беспробудно, хотел с жизнью кончить, но как-то не решился спустить курок. Затем оставил службу и ушёл в паломничество. Самое же страшное было то, что я стал презирать бога, возненавидел его за то, что в одночасье я лишился всего, что чаял иметь. Много лет ходил я по лесам, проживал в раскольничьих скитах, я пытался найти Истину, ответить на вопрос: почему произошедшее имело место. Родители мои почили вечным сном, не ведая того, что сын их отрёкся от мира, и скорее всего, имение, которым владел мой отец – граф Дмитрий Петрович Вяземский, перешло в управление к брату. Пути, связывающие меня с миром, были навсегда отрезаны.
Однажды, идя по лесу, ноги мои неожиданно подкосились, лишившись сил, я упал прямо в снег (дело было зимой). Больше я ничего не помню, ибо вероятно я потерял сознание.
«Это моя смерть», – подумал я. Затем словно в тумане каком-то явился мне один человек в белых одеждах. Был он очень молод, хорош собою,