свои вопросы, а по слухам этот загадочный индийский гуру знал всё обо всём и мог сказать, кем ты был в своей предыдущей жизни до воплощения на Земле.
Отец, конечно же, не разделял этих радикальных взглядов матери, но не возражал ей, не спорил. Он просто давно не путешествовал и решил непременно побывать в легендарной Индии.
Когда мы прибыли в Индию, первое, что осталось в моей памяти, это ужасная жара; она была такой сильной, такой невозможной, что заставляла многих приезжих эмигрантов, словно кротов, проторчать в гостинницах, где они останавливались.
Что касается нас, то отцу удалось выхлопотать неплохое жильё, которое сдавалось одной почтенной женщиной-индеанкой, специально предназначенное для приезжих русских эмигрантов.
«Мадам Энн», как мы её называли здесь, и как она сама представилась нам, неплохо разговаривала по-русски, хоть и с некоторым английским акцентом, поскольку английский являлся её «вторым родным» языком после «хинди» и «сантали».
Мадам Энн была одинокой пожилой женщиной с типичной внешностью индийской женщины. Её огромные тёмно-карие глаза, казалось, вмещали в себя всю гамму чувств, которые может испытывать человек – у неё были глубокие глаза. Она жила в соседнем доме-пристрое, никогда не досаждала нам, как это делают другие домовладельцы.
По утрам и вечерам я мог видеть её на балконе, когда она сидела под солнечным зонтом, расставленным слугою, и наслаждалась созерцанием окрестностей. А к вечеру мама сама посылала за мадам Энн, чтобы пожилая хозяйка могла принять участие в нашем чаепитии.
Чай мадам Энн очень любила, и во время этой процедуры она привычно закрывала глаза и о чём-то задумывалась, будто, уходила от суеты в свои никому не ведомые миры. Никто не тревожил её в эти моменты.
Однажды за ужином мама заговорила об индийском гуру, который знал ответы на все вопросы и даже мог описать то, кем был человек в прошлой жизни.
Услышав слова матери, мадам Энн открыла глаза и, как будто, оживилась.
– Я знаю этого гуру, – произнесла она.
Отец никогда не участвовала в подобных чаепитиях. Он уходил по своим делам, потому что был достаточно скептичен в подобных вопросах. Я тоже не верил, но мне некуда было уйти, и я являлся свидетелем всех этих разговоров. Я был обычным ребёнком-подростком, я был любопытным, как и все юноши моего возраста.
– Я знаю этого гуру, – произнесла мадам Энн, немного оживившись, когда речь зашла о тех вещах, о которых обычно было не принято говорить в обществе.
– Его зовут Рам-дас, никто доподлинно не знает, сколько ему лет.
Громко тикали настенные часы, явившиеся безмолвными собеседниками разговора. Стрелки в тот момент показывали пять часов вечера. Отец ещё не приходил, он обычно появлялся после семи, ужинал и принимался за чтение газет.
– Я могу привести вас к нему, – предложила мадам Энн.
Я видел, как просияли глаза матери,