тоже хотите, чтобы в этом мире было чуточку больше добра, только делаете вид, что Вам всё равно. Здесь в скучном сером здании у этих отдыхающих нет никакой радости, они хотят оттаять, отогреться, но встречают холод и равнодушие. Всё что им нужно, это немного тепла, каким только может поделиться с ними обычный человек.
Равнодушие? Где я это могла слышать? Ах, да, мой сон. Мой забытый сон перед самой смертью Витьки. Мы все являемся жертвами равнодушия друг друга, и в этом виноваты лишь мы сами. Почему её мысли совпадают с моими? Могут ли вообще чьи-то мысли совпадать настолько сильно с моими?
Я очнулась, когда уже передо мной стояла полная порция макарон в соусе и большая котлета, точно такую же я увидела рядом с Александрой. Она смачно облизала вилку, совсем как шестнадцатилетняя девчонка и приступила к трапезе. Она так аппетитно поглощала поджаристую котлету, что у меня тоже появилось желание отправить свою в рот.
– Что ты ей сказала? – я была очень удивлена, насколько мне было известно, тётя Клава – человек непробиваемый, словно броня. Чтобы что-то выбить из неё, нужно изрядно попотеть.
– Ничего или то, что ты слышала.
– Я могла и не слышать, потому что у меня дурная привычка уходить вглубь себя.
Александра вновь улыбается, вернее, сияет улыбкой.
– Дурная привычка? А эту глупость кто внушил тебе?
– Все, – я пожимаю плечами, помня, что на моей вилке ещё целая котлета, которую предстоит съесть, – врачи, коллеги по работе, медсёстры, просто знакомые, да мало ли ещё кто.
– С сегодняшнего дня забудь об этом, и знай, всё хорошо. Это даже здорово, когда человеку удаётся погрузиться в себя. Значит, что-то неощутимое человеческое ещё живо в нём. Но люди это почему-то не привыкли ценить. Ты ешь, ешь. Потом мы пойдём с тобой гулять, и ты покажешь мне местный сад.
Я кладу котлету обратно и с ужасом сознаюсь:
– Но я не могу показать тебе ничего, потому что сама не была ни разу в саду.
– Вот те раз! Ты приехала сюда раньше меня и ни разу не была в саду?
– Ни разу, – осмелев, отвечаю я.
– Почему?
– Нас не пускают.
– Но не сидеть же вам целыми днями в четырёх стенах. Значит, по режиму дня отдыхающих прогулки здесь запрещены?
– Нет, просто нам говорят, что мы простудимся, заболеем, а если будет эпидемия гриппа, тогда весь санаторий могут закрыть.
– А разве ты не хочешь скорее уехать отсюда?
Я была поражена, откуда она может знать о моих желаниях, если только Светлана Савельевна не успела её подготовить насчёт моих странностей.
– Не удивляйся, – говорит Александра, вновь удачно прочитав мои мысли, – Это написано на твоём лице. И вообще, я не удивилась бы, что кому-то хочется уехать отсюда, мало кому понравится жить в таких жёстких рамках, если конечно человек не мазохист. Если тебе не нравится здесь, значит, ты ещё здорова. И всё-таки, сегодня мы пойдём на прогулку. Думаю, никто не станет возражать, ведь мы оденемся по-зимнему, будем радоваться жизни и не подхватим