.

мне бы, и не только мне, я уверена, всем, здесь присутствующим хотелось бы послушать ещё что-нибудь из Ваших сочинений. Вы пишете прекрасные стихи, я вовсе не льщу Вам, – не унималась Марта, – Прошу Вас, прочитайте ещё что-нибудь.

      Бертран вновь открыл тетрадь, а мне почему-то захотелось уединиться где-нибудь и перечитать её всю целиком.

      – Это – «белый» стих, – произнёс Бертран.

      Я закрыла глаза, чтобы лучше представлять себе всё то, о чём он будет читать.

      «Твои глаза, словно небо голубое, хотя они карие,

      Губы твои, как лепестки роз,

      И ты тонка и нежна, как облако.

      Каждый день я вижу тебя незримо,

      Ты идёшь, как лёгкая дымка,

      И я выхожу тебе навстречу,

      Беззащитный и ждущий.

      Твои глаза, словно весенний дождь,

      Но ты не любишь дождь.

      Ты привыкла мечтать о Солнце, о небе,

      Ты любишь лето,

      Когда зелень листвы колышется на ветру.

      Мне кажется, у тебя есть крылья,

      Огромные крылья,

      Которыми ты пользуешься в полёте,

      Взмывая высоко в небо.

      Мне кажется, у тебя есть Свет души,

      И ты освещаешь им Пространство

      Других запредельных миров.

      Но ты не светишь мне,

      А я стою один в темноте

      Твоих радужных грёз

      И думаю только лишь о том,

      Как ты нужна мне.

      Но ты не сказала: «Прощай!»

      Когда Бертран закончил, Марта захлопала в ладоши.

      – Необычно! Изумительно! – пробормотала она, – Наш юный Бертран – настоящий гений.

      Вдруг совсем неожиданно выражение её лица стало другим. Должно быть, так когда-то смотрел Пьеро на свою Мальвину после того, как спел ей несколько задушевных песен на плачущей мандалине.

      – А где же Сесилия, господа? – спросила Марта, – Почему в этот знаменательный для вашей семьи день её нет с нами?

      Она оглядела всех присутствующих.

      – Бертран, ты не знаешь, где она?

      Бертран сжал кулаки, схватил лежавшую на столе тетрадь со стихами и посмотрел на мою мать:

      – Мадам Вивьен, извините, я пойду.

      Лукреция задержала руку своего сына:

      – Берти, не уходи, это слишком невежливо с твоей стороны.

      Но он был уже на пути к оранжереям.

      – Бертран! Бертран, подожди! – закричала я ему вдогонку.

      Он даже не повернулся в мою сторону.

      – Лили, ты куда? – услышала я голос Розы, когда уже встала из-за стола, однако бабушка Маргарита де Пуатье перебила её, предупредив возмущение гостей.

      – Пусть идёт, ей необходимо попрощаться с друзьями, прежде чем она покинет Францию.

      …Яркие лучи Солнца с трудом пробиваются сквозь стёкла теплиц и рассеиваются. Я жмурюсь от обилия света. Там к свету на длинных стеблях тянутся венчики разноцветных цветов. Я различаю нежные оранжевые с пятнами головки тигровых лилий, красные маки с чёрной сердцевиной, ароматные розы, белые, красные и жёлтые. Я очень люблю жёлтые