Про Чебурека я уже слышал. А еще какая?
Климов: Игоря Семеновича задавил Василий Петрович Шаров.
Валерий: Владелец посудной фабрики?
Юрий: Он самый.
Следователь: Назови мотив.
Патрульный: Они три тыщи лет друг на друга злятся.
Окошкин: Что не поделили? Бабу? Деньги? Когда вражда стартовала? По какой причине?
Климов: Так вы ничего не знаете? Когда еще нашего Лоскутова на свете не существовало, жили в нем Шаровы и Бражкины…
Запись оборвалась.
– Дальше неинтересно, – сказал Роберт, – Юрий пересказывает легенду о междоусобной войне, следователь окончательно теряет самообладание. Второй патрульный примерно ту же чушь, что и Климов, нес.
– Теперь понимаете? – спросил нас с Иваном Василий Петрович. – Необходимо во что бы то ни стало отыскать того, кто сбил Игоря! Иначе мне до конца жизни носить клеймо убийцы. Ну и выборы я, конечно, с треском проиграю.
– Кто сейчас во главе города? – поинтересовалась я.
– Марлен Фирин, бывший зам Бражкина. Хороший мужик, справляется пока, но мэром ему не бывать. Градоначальником вместо отца хочет стать Константин, старший сын Гарика. Выборы в конце лета, времени у вас не так много, – заметил владелец фабрики.
– Почему Алевтина Степановна обвиняет в смерти внука именно покойного Игоря Семеновича? – изменила я тему беседы.
Шаров отвернулся к окну.
– Матери просто надо найти кого-нибудь, чтобы взвалить вину за эту трагедию. Ей невыносимо осознавать, что Степан умер из-за гриппа. В день, когда он скончался, Каролина привезла в ту же клинику в Екатеринбурге своего младшего внука Евгения, у которого была сильная аллергия. Каталку с потерявшим сознание подростком толкали по коридору отделения реанимации мимо нас, стоявших у входа в палату Степы. Догадываетесь, при каких обстоятельствах толпу родственников в интенсивную терапию приглашают? Мы только-только вышли от Степана. Мальчик еще был жив, но я благодарен доктору, который решил, что ни нам с женой, ни дочерям, ни бабушке не стоит наблюдать за последними минутами жизни ребенка.
Василий Петрович тяжело вздохнул.
– Медики находились у постели Степы, туда спешно привезли какой-то аппарат. Но я уже понял – надежды нет. А Светлана и моя мать твердили: «Сейчас нашего мальчика спасут. Три профессора здесь, приехал самый главный кардиолог, светило, академик». Но ведь не бог же он! И тут мимо везут Женю. Он весь в капельницах, за каталкой Каролина идет, лицо белое, словно лист бумаги. Кровать на колесах втолкнули в соседнюю палату. Через считаные секунды от Степы вышел тот самый академик и отправился к Жене, а через пару минут нам сообщили о смерти нашего мальчика. Мать с тех пор говорит: «Бражкин убил моего внука. Он позвонил профессору, велел ему бросить Степочку и заняться Евгением». Я-то понимаю, что врач покинул сына, когда констатировал его смерть, и сразу направился к другому ребенку, чье состояние внушало опасения, но вот мама