Особенно ночью. Пришлось терпеть…
Однако вскоре ему опять повезло.
Вечером Иван заметил возле одного из сёл на опушке леса подростка, что-то строгавшего острым самодельным ножом, и, позаимствовав ненадолго у него инструмент, отрезал носки сапог. Так, с торчащими наружу пальцами, и устроился на ночлег в халабуде, сооружённой деревенскими пастухами для того, чтобы было где укрыться от дождя и ветра.
А утром его разбудили чьи-то голоса:
– Дывысь, Тымко, тут хтось е!
– А ну, вставай. Хутко!!!
Выйдя из укрытия, он увидел двух мужиков, немногим старше его. У одного из них на плече болталось охотничье ружьё.
– Кто такой? – процедил тот сквозь зубы.
– Иван я… Ковальчук.
– Звидкы?
– З Кашивкы… Це за Голобами[14].
– Знаю… Що тут робишь?
– Не бачите, сплю.
– Невже дома не маешь?
– Кажу ж вам… Маю. У Кашивци!
– До неё еще тридцать километров топать…
– Я был у сестры, в Любомле… Аж раптом немец налетел, вот и мушу пробиратыся до дому лесами. У меня ж бо жинка, дети.
– Зрозумило. Що, Петре, нехай йде?
– Та нехай!
– Дякую!
– Йды, тилькы бильше нам не попадайся!
– Добре. А где Ковель, хлопцы?
– Вон там… За лисом. Чуешь выбухи?[15]
– Так.
– Это германец бомбит мисто. Уже пятый день поспиль[16].
– Хиба Ковель не взяли?
– Ни. Там ще Советы хозяйнуют. Хочеш потрапыты до них у лапы?
– Боронь Боже.
– Тогда иди в обход.
– Зрозумив… Бывайте!
– Та иди уже, иди…
Выходит, Ковель ещё наш?
Ура!!! Это меняет дело!
Ковальчук весело помахал рукой незнакомцам и пошёл прямо на звуки разрывов бомб.
Если провал группы Пухарта ещё можно было хоть как-то утаить (и оправдать), то о загадочном исчезновении русского профессора моментально узнали все высшие чины Третьего рейха.
Первым из посвящённых стал Шпеер, имевший личного осведомителя среди светил науки, отправленных в командировку на Свитязь.
Доложить всё, как есть, фюреру, он, ясное дело, не решился. Напротив, стал искать выход из создавшегося положения и немедля вызвал к себе Штольце, головой отвечавшего за успех всей операции.
Ветеран абвера вытянулся в струнку перед штатским архитектором и не знал, что сказать в своё оправдание.
С одной стороны, пропажа Вениамина Сигизмундовича – серьёзный удар по «Урановому проекту», с другой – всё не так уж и плохо! Никаких свидетельств о том, что учёного похитили русские, у его ведомства нет.
Да и не было у противника на это времени. Не было!
Придя к такому выводу, Эрвин окончательно успокоился и уже до конца беседы не терял самообладания. Даже перешёл в контратаку, когда Альберт начал повышать голос:
– Мои люди действовали строго по инструкции, – вымолвил нарочито