вынужденно задержались.
Занимая всю ширину главной улицы, по городу шли войска. В дыму газойля один за другим ползли тяжёлые многобашенные танки, и под их тяжестью, казалось, прогибается мостовая, заставляя весьма ощутимо вздрагивать близлежащие строения.
У Зенека, неотрывно следившего за этим движением, на щеках чётко обозначились желваки, а когда вслед за танками по дороге сплошным потоком двинулась пехота, панна Ирена решила, что благоразумнее будет и дальше идти боковыми улицами.
Так они наконец добрались до дома Ковальских и, уже собираясь открывать двери, Ирена спросила:
– Я могу узнать, что пан поручник собирается делать дальше?
– Я надеюсь… – Зенек зачем-то отступил на шаг и покачнувшись, чтобы удержаться, взялся за перила крыльца. – Панна Ирена понимает, я офицер…
– Так, это я понимаю, – Ирена кивнула и после короткой паузы добавила: – Догадываюсь, пана поручника ждут трудности?
– Конечно, это так… И всё-таки…
– Нет-нет, я совсем не про это, – предостерегающе подняла руку Ирена и посмотрела на Зенека. – Я только хотела знать, останется ли пан поручик на какое-то время в городе?
– Вероятно… – несколько заколебался Зенек.
– Тогда вы должны воспользоваться моим гостеприимством, – и она широко распахнула двери…
Саквояж, набитый деньгами до отказа, не давал Дмитру покоя. Он трижды перепрятывал его и, наконец, зарыл в самом тёмном углу старой, покосившейся клуни[35]. Ещё тогда, на дороге, Дмитро пытался сосчитать деньги, но только одних пачек оказалось больше полусотни, а узнать, сколько это будет вместе, парень даже и не пытался.
Богатство, в прямом смысле свалившееся с неба, выбило Дмитра из обычной колеи. Даже неожиданное появление на кресах Червоной армии не произвело на него должного впечатления. Больше того, Дмитра начала мучить совесть – ведь, с одной стороны, деньги вроде бы должны были теперь принадлежать ему, а вот с другой…
Выход нашёлся неожиданно. Дмитро вспомнил о письме, которое дал ему умирающий лётчик, и пришёл к твёрдому выводу. Он сам поедет в город и занесёт конверт по указанному адресу. Там он отдаст письмо родным пилота и, если разговора о жёлтом саквояже не будет, то всё, что туда кем-то положено, станет его собственностью…
Каждый вторник окрестные селяне съезжались на базар в город. С утра колёса бестарок грохотали по булыжнику мостовых, чтобы в конце концов остановиться на топком лугу у базарной площади. Сюда свозили и продукты, и живность, и всё-всё, что обычно продаётся на городском рынке.
Так было раньше, так вроде бы оставалось и теперь, когда новая жизнь начала властно вторгаться во все сферы. Но так было только внешне. На самом деле одни ждали грядущих перемен с радостью, другие пытались как-то приспособиться, а кое-кто уже тщательно скрывал затаённую злобу.
Конечно же и Дмитру, как и другие селяне, прикатившему на своей бестарке, хотелось узнать базарные новости, но его главный интерес был в другом, и вместо того чтобы, как все, править к рынку,