и мама, возможно, думали тогда, что ничего серьёзного и страшного не произошло, однако боли у меня не исчезали, и на следующий день было принято решение отвести меня к врачу. Были сделаны определённые исследования, и, наконец, доктор огласил свой вердикт моим родителям:
– У вашей дочери – перелом предплечья по типу «ветки»; нужно наложить гипс.
С этим гипсом я ходила в сад, помню, он доставлял мне большие неудобства, потому что я не могла, как все остальные дети мои сверстники играть и бегать. Возможно, следовало бы родителям сказать моему брату, чтобы он попросил у меня прощения за причинённые боли. Но этого не произошло. Далее жизнь потекла своим чередом, гипс мой сняли, кости срослись, а брат был убеждён, что он правильно поступил. Об этих эпизодах я уже упоминала в своих дневниках, воспоминания об этом до сих пор вызывают у меня слёзы, как и воспоминания моей мамы, когда к ней тоже равнодушно относились в её семье, когда она была юной и полной надежд. Нет, я вовсе не хочу представить в этих записях моих близких некими монстрами, а себя – таким ангелом во плоти. Просто, я хочу сказать о том, что зло заразно, оно, как инфекция, передаётся от одного человека к другому. Эта кукла много лет лежала на антресолях и напоминала мне о моём поступке. Через много лет, когда от нас ушёл отец (он умер от онкологии, и об этом я, также, пишу в одном из своих дневников) его уход, болезнь, мучения потрясли меня, оказали глубокое воздействие на моё сознание, так как я очень любила отца. Так вот, мама призналась мне в том, что она была тогда жестока и беспощадна, она попросила у меня прощение за тот эпизод.
Булимия моя усугублялась со временем – я всегда была очень ранимым и впечатлительным человеком. Так получалось, что я верила тем людям, которые меня потом предавали. Помню, когда я была подростком, в моей жизни появилась подруга. Она была очень развитой девочкой, я восхищалась её привлекательной внешностью, её непосредственностью, умению общаться – все эти качества, как я тогда была убеждена, отсутствовали у меня самой. Я вообще, считала себя никчёмной. Спустя много лет «дружбы», она сказала мне, что считает меня «тряпкой», не способной поставить себя в семье и в школе. Помню, мне было очень обидно услышать такие слова от того человека, которому я верила, с которым хотела дружить. На следующий день я наглоталась таблеток. Я хотела умереть, это была уже вторая попытка самоубийства (в первый раз я выпила много димедрола, и у меня были галлюцинации, и закончилось всё тем, что меня вырвало). В этот раз я выпила 50 таблеток анальгина. Анальгина я выпила в 5 раз больше, чем димедрола, поэтому и выход из этого состояния оказался тяжелее.
Меня нещадно рвало, сильно болел живот, словно, там внутри разрывалось множество бомб и снарядов. Я, наверное, чудом вообще осталась жива. Кажется, после этого случая я больше уже не травилась, хотя ещё одна попытка была много лет спустя. Она была связана со смертью одного человека, когда я училась в институте, потому что его самоубийство потрясло