скользким, будто чем-то смазанным, голосом протянул он.
– Вальс цветов! – вдруг выкрикнула Танька. – Обоюдный поворот и смена партнеров!
Пары послушно разделились… Танька стремительно ринулась в просвет между циркониевой блондинкой и ее партнером.
– Нет! – пронзительно заверещал серокожий. – Я здесь маэстро! Слушать меня! Взять ее!
– Не спорить с маэстро. Не спорить, – глядя только перед собой широко распахнутыми, как у куклы, немигающими глазами, проскрипела учительница танцев и метнулась Таньке наперерез. Танька взмахнула краем юбки. Вихрь оборок хлестнул противницу по глазам. Танька всадила каблук бальной туфельки ей в ступню. Преподавательница вскрикнула, невольно поджала ушибленную ногу, будто цапля… Танька подхватила юбки и пнула ее по другой ноге. Учительница танцев рухнула на мраморный пол.
– Моя гувернантка mademoiselle Жюстин была очень практичной женщиной. А дамы девятнадцатого века вовсе не были такими тихонями, какими хотели казаться. – Танька подобрала юбки и легко перепрыгнула поверженную противницу. Выскочила в темный холл. Вахтерша недоуменно вскинула голову. Оставленная Танькой свеча перед зеркалом медленно оплывала воском.
– Полька-галоп! – заверещал из зала серокожий.
Диск в CD захрипел, будто его душили, и полет вальса сменился скачущей мелодией польки. Грянул дружный топот… и оставшиеся в зале пары «ручейком» вылетели из зала. Рука в руке, с левой ноги бойко скакали циркониевая блондинка и ее тощий кавалер, и угроза «затопчу» становилась все более реальной. Цепочка танцующих, словно удравший с рельс поезд, ринулась на Таньку.
– Вы что делаете, хулиганы! – пронзительно закричала вахтерша.
Танька отскочила к зеркалу и провела пальцем по нарисованной помадой лестнице.
– Белый танец, дамы приглашают кавалеров! – выкрикнула она.
Старинное зеркало пошло рябью, как река у берега. Нарисованные помадой линии стали уходить в глубину стекла, будто тонуть. В зеркале возникла беломраморная лестница, которой не было в реальности. По лестнице спускались мужчины: средних лет гусарский полковник, довольно молодой чиновник в чине коллежского асессора, романтически-бледный юноша с рукописью, торчащей из кармана сюртука (можно было не сомневаться, что там стихи), солидный господин профессорского вида…
– Какой занятный обычай – «белый танец». – Глухо стукнул по мрамору каблук… Гусар ступил из зеркала на паркет темного холла. – Не правда ли, господа?
– Вéнцы придумали, батенька, – отлично поставленным голосом прогудел профессор. – Однако мы не одеты для бала, господа!
– Вызов судьбы надо принимать, когда он брошен, сударь мой! Не можем же мы заставлять столь прелестных дам томиться ожиданием? – Гусар подкрутил ус и шагнул прямо к циркониевой блондинке. – Позвольте вашу даму, милейший!
Пустой, неподвижный взгляд блондинки дрогнул, будто по застоявшейся луже прошелся порыв ветра… в глубине вспыхнул огонек, так похожий