или мама, которая тебя обвиняет. Наконец она обрушила на меня свое ужасное обвинение:
– Как твои занятия скрипкой?
А я не знал, что ответить. Помню, меня от этого вопроса прошиб пот.
– Хорошо. Как всегда.
– Это меня радует. – Она не сводила с меня взгляда. – Ты доволен сеньоретой Трульолс?
– Да. Очень.
– А новой скрипкой?
– Ну.
– Что значит «ну»? Ты доволен или нет?
– Н-да.
– Н-да или да?
– Да.
Молчание. Я опускаю глаза. Лола Маленькая пользуется возникшей паузой, чтобы унести пустое блюдо из-под вареных бобов, и всем своим видом дает понять, что у нее очень много дел на кухне. Малодушная!
– Адриа.
Я смотрю на нее ничего не выражающим взглядом. Она смотрит на меня – как раньше. И спрашивает: как ты?
– Ну…
– Ты печален.
– Ну…
А теперь добить мальчишку, пальцем указав на его темную душу:
– Я мало уделяла тебе внимания в последнее время.
– Ничего.
– Нет, не ничего.
Лола Маленькая вернулась с блюдом жареной скумбрии. Эту еду я ненавидел больше всего. Мама, посмотрев на тарелку, скупо улыбнулась и сказала: прекрасно – скумбрия.
На этом разговор и мои мучения закончились. Тем вечером я съел всю скумбрию, которую положили мне на тарелку, а потом выпил стакан молока. Когда пришло время ложиться спать, я увидел, что мама наводит порядок в кабинете. По-моему, впервые после смерти отца. Для меня это не было пустым любопытством – я использовал любой предлог, чтобы заглянуть туда. На всякий случай я взял с собой Карсона. Мама сидела перед открытым сейфом – теперь мы знали шифр. Виал лежала снаружи. Мама вынимала бумаги, быстро просматривала их и складывала аккуратной стопкой на полу.
– Что ты ищешь?
– Документы. На магазин. На Тону.
– Я помогу тебе, если хочешь.
– Не надо, я и сама не знаю, что ищу.
Я был очень доволен: нас с мамой связала беседа, пусть короткая, но все же. У меня даже мелькнула мысль, что хорошо, что отец умер, – теперь мы с мамой можем разговаривать. Я не хотел так думать, оно как-то само подумалось. Одно могу сказать совершенно точно: с этого дня у мамы заблестели глаза.
Потом она вынула три или четыре коробочки и положила на стол. Я подошел. Она открыла одну: там лежала золотая авторучка с золотым пером.
– Ничего себе! – сказал я восхищенно.
Мама захлопнула коробочку.
– Оно золотое?
– Не знаю. Наверно.
– Я никогда его не видел.
– Я тоже. – И тут же замолчала.
Она закрыла коробочку с золотым пером, о существовании которого не имела понятия, и открыла другую – поменьше размером, зеленого цвета. Дрожащими пальцами она приподняла ватку розового цвета.
Спустя годы я понял, что жизнь