в голову, прости, читатель, возможно, твой выбор был иным.
– Тогда слушай, – Маленький Человек удовлетворенно кивает головой, – историю Тирана. Давно истлели кости тех, чьи руки тесали этот камень, память потомков уже не хранит имена, украшавшие гербы вельмож и рыцарей, вхожих в эти покои, ржавчина не оставила и следа от некогда грозных ворот, пускавших за стены, ибо другим образом попасть внутрь было не под силу ни одной армии мира, столь велик и крепок был замок, символ Властелина.
Многие тысячи невольников и невольниц, еще более многие тысячи воинов, глубокие подземелья, наполненные чужим золотом и страхом, реки вин, перемешанных с кровью, вычурное великолепие вверху и неподдельный ужас внизу, все имел Тиран и от обладания всем сходил с ума. Порабощенные соседи, приносящие дары и присягающие на верность, не знали, как угодить Суверену, «ослепшему» от блеска злата и каменьев, «оглохшему» от песнопений сладкоголосых дев и диковинных птиц, «онемевшему» от прелестей девственниц, лжи придворных.
Однажды в разгар шумного пира (надо сказать, предприятия, давно набившего оскомину Властителю по причине ежедневности и однообразия) герольд подвел к трону старика, почтительно предложившего Тирану обычное, ничем не примечательное, к тому же и плохо сделанное серебряное блюдо.
– Кто таков? – не глядя на подносящего, обратился Властитель к герольду.
– Дальние селения на окраине ваших северных владений, Господин, захваченные вчера. Это их представитель.
– Зачем мне это блюдо? – насмешливо поинтересовался Тиран у старика. – Если только отсечь твою голову и отправить на нем обратно.
– Место уже занято, Ваше Великолепие, – коротко ответил старик.
– О чем ты, несчастный? – возмутился Властитель.
– Блюдо с даром для Вас, моя же голова не достойна лечь рядом.
Тиран посмотрел на пустое блюдо:
– Чего же не зрят очи мои, но что есть там, столь важное, что оно важнее твоей головы, хотя и ее цена невысока?
Он улыбнулся, и зал подобострастно захохотал, отдавая должное шутке хозяина.
– В дар я принес то, чего не найти ни в ваших кладовых, ни в ваших владениях и даже ни в вашем воображении, – негромко промолвил старик.
– Порази меня, – грозно произнес Тиран, приподнимаясь с трона.
Нанести большего оскорбления Властителю было невозможно, тронный зал притих, как замирал всякий раз при объявлении войны очередному сопредельному государству (хотя, в нашем случае, подобные эксцессы стали нормой).
– На блюде «совесть ребенка», Ваше Великолепие, – старик жестом указал на центр подноса.
– Не вижу, – небрежно отозвался Тиран.
– Для нас видимо только то, чего мы осязаем сами, именно то, что в нас есть, – многозначительно прошептал старик.
– И что мне делать с тем, чего не вижу я, а значит, и не обладаю? – Властитель схватил за ухо мальчика-раба, стоящего с опахалом подле него по правую руку и притянул к себе: – Ты