лицо. Взгляд Богдана снова заволокло мутью, и он потянулся царевне навстречу. С удовлетворенным вздохом она приникла к его груди.
– Не надо меня румянить! – раздался сзади пронзительный Иркин вопль. Грозная наднепрянская ведьма через всю пещеру удирала от одной из мамок-нянек. – Я вам не борщ, уйдите от меня с этими овощами, женщина! – В руках у няньки были две половинки разрезанной свеклы.
– Не понимаю, что тебя не устраивает! – Царевна повернулась к Ирке, продолжая кончиками пальцев поглаживать Богдана по щеке. – Вы, бедные человечки, краситесь всякой вредной дрянью, а у нас в Ирии все натуральное.
– Печная сажа вместо брасматика, толченый кирпич вместо пудры? – выпалила Ирка.
– Печная сажа… – мечтательно повторила царевна-лягушка и кивнула своим подручным. Те закивали в ответ, как игрушечные собачки на ветровом стекле машины.
– Мы не будем краситься совсем, – решительно объявила Ирка. – Нам по шестнадцать лет, нам в школе вообще макияж запрещают!
– Значит, так! – Царевна наконец отцепилась от Богдана, и точно базарная торговка уперла руки в бока. За ее спиной тяжело дышащий Богдан привалился к стене… и снова получил по голове чешуйчатым хвостом.
– Тебе мало того, что случилось у Пещер? Между прочим, по вашей вине – из-за ваших нелепых платьев! Вы в них были просто неузнаваемы! – царевна растянула губы в кисло-сладкой улыбочке. – Ты сейчас не в своей школе. Ты в Змеевых Пещерах, здесь владычествует Табити-Змееногая, Тиамат Предвечная и Изначальная! Я, конечно, понимаю, что ты девочка из низов и в твоем овраге, или где ты там живешь, к коровам пускают без соблюдения этикета, но пред очи Владычицы положено представать по всем правилам. А именно: волосы собраны… – Она изящным движением коснулась искусно выложенных вдоль длинной шеи локонов. – Наряд изысканной роскоши – да-да, с юбкой, а не с этими вашими… джинсами! – Она приподняла расшитый в тон нежно-салатовый подол и выставила ножку в усыпанном жемчугом башмачке. – Ну и туфли! На каблучке. А также подобающие аксессуары, – задорно встряхивая сережками и поглаживая жемчужный воротничок на шее, закончила царевна. – А если тебе что-то не нравится… Иди как есть! – Она демонстративно перевела внимательный взгляд с зеленого листа, в который до подмышек завернулась Ирка, на кучку брошенной в углу грязной форменной одежды. – Если вас сожрут драконы за неуважение к Матери-Владычице, я точно плакать не стану! Твоей подружки им даже на двоих хватит.
– Подавятся! – процедила Ирка, краем глаза наблюдая, как чешуйчатый Айтов хвост мерно постукивает по голове замороченного Богдана, точно рассчитывая достучаться до разума. Мысли ее метались. Значит, вот это и есть те самые мелкие гадости, о которых говорил Айт. Мелкие? Как бы не так! Царевна-лягушка собирается их фактически убить: не смогла физически, так прикончит морально – кто станет уважать послов, явившихся на официальный прием, считай, у королевы, как два чучела? Или кто-то тут наивный и доверчивый и всерьез верит, что гламурная жаба не планирует их