скажу?» Голова раскалывалась, желудок свело тошнотворным спазмом, руки било мелкой дрожью. Взгляд упал в зеркало. В памяти восстало утреннее приведение и слова его ваятеля: «Я – мужчина…».
Я вернула образу достойный вид и безразлично включила телефон.
Звонок раздался через три секунды:
– Девочка…
– Чем обязана, господин Гордон?
– Больше не могу. Я умираюу-у…
– Какая очаровательная привычка! Но попахивает извращением. Ты всех так девушек пугаешь? Драматический экстрим, для остроты ощущений? Или же только для доверчивой меня приготовил свой криминальный образ?
Меня перебил осипший баритон:
– Помоги, родная…
– С реанимацией ты не по адресу. Как и с гормональной дисфункцией, тоже. Обратись с проблемами к специалисту. Или воспользуйся традиционным методом – найди очередную пассию и умирай в ее присутствии, – учтивым тоном я проговаривала каждое слово, пока меня не оглушило:
– Черт тебя дери! Я должен быть у тебя. Сейчас же! Не противься!
– В моем «дерьме» ты не участвуешь, «родной». – я оборвала грубые пьяные ругательства и равнодушно сбросила звонок, но спокойствие было лишь видимым. Замирая от потрясения, сердце бунтовало против репрессий в адрес своего кумира. Я кусала губы, немилосердно закидывая вещи обратно в нишу. – Нет! Ты не будешь размазней! Тебя предали, надругались над доверием. А ты все такая же мечтательная дура? Он – варвар! Признай же наконец!
На глаза навернулись слезы пережитого унижения. Я схватила надрывающийся телефон, гнев вылился в три коротких слова:
– Я. Существую. Параллельно.
Гордон взял себя в руки и удивил лаконичной речью, лишенной эмоций:
– Неприемлемо. С кем ты?
– Ты – не единственный мужчина с острой формой высокого либидо.
– Представь нас. Я буду вести себя… п-прилично. – Хрипловатый голос приобрел металлические ноты диктатора. Мои слезы высохли.
– Представить тебя?! В качестве кого?
– Друга.
– Ты уволен.
Задохнулся. Уже через помехи связи я услышала зуммер и оглушительный звон разлетающегося вдребезги стекла. Несколько минут гнетущей неизвестности, и моя гордость испустила дух. Я испуганно вцепилась в телефон:
– Где ты?
Ответил не сразу. Сердце откликнулось знакомой болью на дрожащий шепот:
– Убей меня. Сама. Своей руко… – Связь оборвалась вместе с сердцем.
Как в тумане, незамеченной я преодолела лестничный пролет. Ваня и родители были заняты увлекательной демонстрацией морских презентов к отцовскому юбилею. На столешнице возвышался внушительный осетр. Громила задабривал отца печенью и балыком катрана, матушку – живыми устрицами. Меня ожидало ассорти ракообразных. Однако сам юбиляр, хотя и был признателен, но рьяно охранял мой покой. Я рассеянно наблюдала семейную идиллию и холодела.
Где-то на бульваре прорезался почти