уже разошлась по округе. К тому времени как машина снова тронулась с места, направляясь к ближайшему тактическому центру в северной части города, Бартон уже просмотрел запись ареста. Кэти, сидевшая с младшим братом в лапшичной, приняла новость на ручной терминал и расплакалась. По сети подручных и подопечных Льева разбегался страх. Все понимали, что теперь будет и чего не будет. Льева доставят в камеру, обработают и допросят. Если он будет молчать, его передадут государственным властям, свяжут и отправят в заключение, вероятнее всего, в Северную Африку или в Австралию. Но скорее он заключит сделку, будет капля за каплей сливать свою сеть в обмен на милосердие: имена и номера удостоверений своих сутенеров – за право отбывать срок в Северной Америке или Азии; способы отмывки денег – за персональную камеру; имя врача, обслуживавшего клинику, – за доступ к библиотеке.
Его будут спрашивать, на кого он работал, но этого он не скажет.
Для прочих лейтенантов Бартона его арест осложнял будущее, но упрощал настоящее. Один из их числа пропал без возврата. Когда минует худшее и маленькое королевство Бартона вернется к подобию нормы, задачи Льева придется разделить между ними, или ввести в дело нового человека из уголовной знати, или совместить то и другое. Предстояли долгие недели торговли и борьбы, но это потом. Потом. А сейчас эти соображения уступали более насущным проблемам: как укрыться от безопасников, сохранить связи и очень доходчиво внушить всем своим шестеркам, что сбывать информацию за милость – очень, очень неудачная мысль.
В подвальной лаборатории на углу Лексингтонской и Грин в водоочистную систему слили восемьдесят галлонов реагентов для синтеза алкалоидов. Из недавно отремонтированного дома на Бойер-стрит тихо пропали две слишком разговорчивые проститутки, а дом закрылся. Тело Майкла «Бэтмана» Чандури обнаружили на закате в его двухкомнатной квартирке, и, хотя совершенно очевидно, что скончался он медленной и насильственной смертью, соседям нечего было ответить на вопросы безопасников. Солнце еще не село, когда лейтенанты Бартона – Сирано, Оэстра, Симонсон, Крошка Коль и Тряпичник – по-лисьи забились в норы, чтобы переждать худшее, и каждый надеялся, что остальным – не всем, конечно, но хоть кому-то – это удастся. Один или двое, а может быть, и трое лелеяли собственные планы: способы подставить соперников по организации Бартона. Но об этих планах они говорили только с теми, кому готовы были доверить жизнь.
Эрик в нелицензированном кафе-баре на крыше с видом на забитую людьми улицу ссутулился над панелью для выхода в сеть – хозяева прикрутили ее к столику. Он старался скрывать панику, гадал, прослышал ли Бартон о захвате терминала, и надеялся, что Тимми скоро вернется из того места, куда сломя голову кинулся, узнав об аресте Льева. Черный кофе горчил, и Эрик не знал, отчего у него во рту медный привкус – от паршивых зерен или от непреходящего страха. Он смотрел новости в пассивном режиме – боялся, что поисковый запрос отследят, – видел, как кругом захлопывается капкан за капканом, и с каждым