на каждом шагу в жизни приходится наблюдать тот феномен, что самые лучшие наши чувства – ив первую очередь чувство любви, да, именно искренней, бескорыстной и бескомпромиссной любви как единственной психической энергии, способной без каких-либо «но» оправдать наше земное существование – по отношению к нашим родным и близким зачастую оказывается не то что полностью невозможным, но как бы воплотимым лишь в малой доли: в том смысле, что любая и не однажды пережитая житейская ситуация, в которой любовь должна была бы выразиться, что называется, по максимуму, на самом деле только приводит к разочарованиям, —
и разочарования эти тем неожиданней, глубже и горче, чем настойчивей обе стороны пытаются задействовать самое лучшее в себе, —
а это действительно любовь, и голос сердца нас не обманывает, – и вот поневоле образуется некий неиспользованный и по сути неиспользуемый резервуар тонкой энергии, который, накапливаясь в душе, постукивает в наши сердца, подобно пеплу Клааса, но ответа не находит: двери посторонней души для нашей любви и двери нашей души для посторонней любви по каким-то непонятным роковым причинам взаимно закрыты на замок, —
и все ограничивается смутным ощущением непонятной растерянности, странного очарования, глубочайшего недоразумения, субтильного томления, бессмертной надежды, убийственной тоски и неизбывной скорби, как при восприятии музыки позднего Моцарта, когда благороднейшие наши душевные побуждения пробуждены, но выхода не находят, —
да, в такие особенно запоминающиеся минуты хочется думать и верить, что описанные выше психические энергии не исчезают из мира, но растворяются в небе, точно бунинское «легкое дыхание», —
и какая-нибудь восприимчивая поэтическая натура способна выловить их из космоса и заново использовать: уже в творчески-преобразовательных целях, —
и как упомянутые мысль и вера лежат в основе любой прекрасной мечты, и мечта эта сопровождается обычно чудесным блеском в глазах, так вечное неосуществление мечты вызывает чувство великого опустошения, и оптический аналог его – долгое, вплоть до потери времени, созерцание потухающего огня, —
и, конечно, хотелось бы надеяться, что человек, переживший сполна то и другое, сделается хоть чуточку просветленным, потому что сколько же можно спотыкаться об одни и те же грабли? – так думал Будда, —
но нет, между блеском мечты и ее угасанием нет, по-видимому, никакой «золотой середины», —
а если и есть, то это всего лишь состояние, которое в простонародьи именуется старостью.
Много воды утекло с тех пор, как в уши мира прозвучали вещие слова об абсолютном первенстве любви, —
и что же? приумножилась ли в мире любовь? вряд ли, ее удельный онтологический вес в людях как будто неизменяем: наподобие иных постоянных величин в физике и математике, —
зато приумножились в человеческой душе печали: от рассекающего душу надвое сознания, что любить окружающих безусловной любовью – то есть ничего общего не имеющей