его логическим следствием.
ХХХIII. Под впечатлением «важнейшего из искусств»
Иной незабываемый актерский взгляд способен пролить неожиданный свет на роль, которую исполняет этот актер, а через роль и на саму вещь, в которой играется данная роль, —
и если вещь эта не просто какой-нибудь увлекательный фильм, а экранизация самого Гомера, то удачно найденный взгляд того удачливого актера можно поставить на одну ступень с сотней томов исследований, пытающихся пробраться к сути одного из самых великих и загадочных для нас – потому что принадлежащих полностью иной эпохе – классиков, —
а поскольку мало кто в наше время читает Гомера, то значение современных мастерских экранизаций его эпосов – они должны быть именно современными и именно мастерскими – трудно переоценить, —
и чтобы этого достичь, нужно до смешного мало и вместе с тем до умопомрачения много: всего лишь заставить нынешнего «безбожного» зрителя поверить в реальное существование древних богов, —
и прежде всего экранизации «Одиссеи» Андрея Кончаловского и «Илиады» Петерсена («Троя») приходят мне в этой связи на ум, а также любопытнейшая разница между ними в отношении к эллинским богам: если Кончаловский откровенно уравнивает богов и людей в своем творческом решении, то Петерсен практически начисто изгоняет богов из
своей кинематографической концепции, —
странным образом художественный результат у обоих режиссеров оказался приблизительно одинаковым и очень высоким, но ведь для самого Гомера боги одинаково важны как в «Одиссее», так и в «Илиаде», —
размышляя об этом парадоксе, я обратил внимание на то, что в эпосе об Одиссеевых странствиях боги как будто оказались более надышанными трогательным лукавством и почти человеческим очарованием, тогда как в эпосе о мировой тогдашней войне ничего, кроме воинственной ревности и властолюбивого соперничества, мы о богах не узнаем, то есть в «Илиаде», сравнительно с «Одиссеей», боги из-под пера самого Гомера вышли в какой-то мере несколько плоскими и однобокими: поэтому, наверное, без них и оказалось возможным спустя две с половиной тысячи лет вовсе обойтись, —
и вот, перечитывая наугад неизбывно таинственные страницы обоих эпосов – от корки до корки, признаюсь, я их осилить не могу— я лишний раз удостоверяюсь, что боги «Одиссеи» и в самом деле гораздо обаятельней и по-человечески ближе богов «Илиады»: о них интересней читать и на них охотней и любовней останавливаешься внутренним взором, когда книга отложена в сторону и душа скользит по прочитанному – но еще больше по непрочитанному – подобно лермонтовскому «парусу одинокому», —
но чей же это актерский взгляд помог мне совершить мое маленькое и глубоко личное открытие? у кого в глазах сияло столько неподдельного волшебства, любовной мудрости и искренней веры в существование высших иерерхий, что обладательницу его хочется назвать еще и тайной Музой экранизации? догадаться нетрудно: это исполнительница роли богини Афины