ни к чему. Я ведь не насовсем ухожу.
Конечно, по мнению Ойгора, именно безрассудство и своеволие толкнули Эркеле на дальнейшие поступки. Она же оправдывала себя безграничной любовью.
Провожать охотников на зимовье отправились их семьи и все, кто хотел. Большой процессией доехали они до перевала. Все замолчали, только запел кайчи, заговаривая Тайгу сказом, чтобы отвлеклась Тайга, заслушалась и впустила в себя охотников. Пока отдавался эхом тот кай, старый охотник зажег можжевеловые ветки и пошел впереди процессии, медленно поводя дымящимся можжевельником из стороны в сторону.
– Большая Тайга пусть даст добычу, быстрые реки – переправу, лесистые горы – перевал. Пусть путь наш будет удачным. Пусть ни один из нас не прогневает Меш Ээзи, – повторял старик, и каждый мысленно вторил ему.
Так, почти в полной тишине преодолев перевал, всадники сошли с коней у подножья высокой горы. Охотники стали подниматься на нее, с ними шел и кайчи, не обрывая песнь. Вели несколько жирных баранов – подарок для Меш Ээзи. Только лучший из лучших удостаивался чести прирезать их в честь Духа Тайги.
Ойгор и Эркеле остались внизу вместе с прочими людьми. Ойгор с тоской смотрел вверх. В последний раз он восходил на эту гору, когда был жив отец. Тогда он поддерживал мальчика под локоть, но до вершины они все равно не дошли. Каких общих тайн причащаются охотники там, на Солнце-горе, что потом живут и чувствуют как один? Только он, Ойгор, всегда лишний среди них.
Эркеле обняла мужа за талию, прерывая горестные мысли. Здесь им придется расстаться до самой весны.
Он спал, когда сквозь сон почувствовал прижавшееся к нему горячее тело. Это Эркеле, ослушавшись, последовала за своим мужем в Тайгу.
– Не ругай меня, прошу, – шептала она. – Напугала тебя? Я ждала, пока уснешь.
– Я же за тебя боюсь, глупая, – ответил Ойгор, путаясь пальцами в ее волосах.
Косы ее, которые он так и не остриг, вызывали теперь возмущение и косые взгляды в стане.
– Я тебе принесла гостинец, – хихикнула девушка. – Рыбину огромную. Приготовлю утром.
– Где же ты ее достала? – удивился мужчина.
– Поймала. Они теперь сонные. Можно хватать лап… рукой.
– Эркеле, завтра рано утром ты уйдешь домой.
Я прослежу, чтобы поблизости никого не было.
Она ничего не ответила, и Ойгор удивился, сколько в девушке упрямства, которого он раньше не замечал. В глубине души он и сам хотел, чтобы Эркеле осталась, и опасался, как бы она не сломила его сопротивление.
– Я буду выслеживать для тебя дичь, – пробормотала Эркеле, засыпая у него на плече.
– Ты же не охотничья собака, – усмехнулся Ойгор.
Она встала очень рано и сварила рыбу. Они поели в тягостном молчании, и Ойгор вышел проверить, нет ли кого снаружи. Улица оказалась безлюдной.
– Прошу тебя, уходи, – сказал он. – Одежда твоя где?
– В сухом дупле далеко отсюда. Как бы я брала ее с собой, по-твоему?
Они вышли вместе. Эркеле – прячась за спину Ойгора.
– Не смотри только, –