сыну, зато полностью дал внукам.
Отец же, Иван Григорьевич, не желал идти по стопам отца и заниматься зерновыми негоциями. Впрочем, и старый Григорий сам был против этого: и характером и здоровьем тот пошел не в него, был хилый, робкий и слишком правильный. Так что отправил сына учиться на аптекаря, ремесло благородное и богоспасаемое. Получив образование провизора, Иван Родин открыл небольшую аптеку в Старокузнецке, где и работал, изредка помогая отцу с его зерновыми делами.
Братья Георгия – Сева и Борис – пошли в деда, были задиристыми и смелыми, настоящими башибузуками. А вот младший сын, никем не любимый в семье, изо всех сил старался понравиться отцу и потому старался большую часть времени находиться в аптеке, а не на зерновых подводах.
Только после гибели деда Георгий стал проводить каникулы в имении бабки, играя с крестьянскими и дворовыми мальчишками. Большое влияние на него оказала пожилая нянюшка Клавдия Васильевна и ее муж Петр Егорович, бывший разбойник и отставной солдат. Деда Пётра и приохотил Георгия к палочному и рукопашному боям.
Шло время. Старшие браться покинули Ивана Григорьевича, состарившегося в своей аптеке, а вот Георгий хотел, чтобы мечта отца сбылась. Он закончил медицинский факультет и стал городским практикующим врачом, разместив свою практику рядом с аптекой уже совсем больного батюшки.
Когда Иван Григорьевич лежал на смертном одре, он прошептал сыну:
– Вот не стал ты башибузуком, как братья… Хорошая профессия… Прибыльная практика… Моя аптека не пропадет… Счастлив?
– Да, батюшка, – отвечал Георгий.
– Ну, значит, не зря я тебя от этого отваживал, не зря…
– Не зря, батюшка.
– Ты прости меня, Енюша… Прости, что не дал тебе той любви, что ты заслуживаешь… Мама бы сейчас была очень рада и горда… Она отдала тебе всю свою любовь, красоту, мудрость…
Георгий заплакал. Отец никогда такого не говорил, как и никто вообще в его жизни.
– Поцелуй меня и зови отца Феликса. Да погоди, не все еще. Прости, что, может, против воли твоей держал тебя при аптеке. Хочешь – хоть сей час ее продай и ступай, как дед говорил, ветер ловить. Как я всю жизнь хотел да трусил. Это мой отцовский приказ и благословение. А теперь иди. Иди.
Родин шел по мостовой, по щекам его катились слезы, а на губах блуждала странная улыбка.
Конечно, он найдет «Зеркало шайтана». Не для Гусева или Катюши, а для России, для деда, для отца, для мамы, для деды Пётры и, конечно, для себя самого.
Ему предстояло сделать еще много дел. Но начать, видимо, следовало с визита в полицию. Он сгоряча отказался вести это дело как судебный медик, а, видно, зря. Пусть причина смерти была очевидна и сам случай не особо интересен, но это единственная возможность войти в состав сыскной группы в роли судебно-медицинского эксперта – других способов добраться до похитителя карты не было.
Кроме