что это – экзамен в театральное, и ей всего лишь надо сыграть… нет, не Офелию. Что-то другое. Но что именно – она пока не понимала, слишком мало данных.
– Все в порядке, мадам Шанталь. Не нужно распускать сильнее.
– Благодарю, ваша светлость, – мадам облегченно выдохнула. – Его светлость будет через минуту, идемте.
Ринка позволила вывести себя обратно в салон. Идти в новых туфлях было неудобно, и Ринка хотела попросить их заменить, но не успела. В салон вошел Людвиг.
Он снова был в черном, но на этот раз – никаких сапог и кожаных плащей. Сюртук (или что-то очень похожее, длиной до середины бедра), белоснежная рубашка, белоснежный шейный платок с бриллиантовой булавкой, строгие брюки, блестящие туфли. Белые перчатки. Через руку перекинут длинный черный плащ на алой подкладке.
Ринка невольно залюбовалась, так он был похож на молодого Дворжецкого: не мармеладный красавец, но какая порода, какая харизма!..
Ему бы Ричарда Третьего играть. Или Борджиа.
Понять бы, какая роль уготована ей, и как бы попасть на место режиссера в этой постановке!
– Что ж, неплохо, – кивнул Людвиг и подошел к Ринке, на ходу доставая из кармана что-то… – Последний штрих, дорогая. Замрите.
Она послушалась, и даже почти не вздрогнула, когда ее шеи коснулось холодное и тяжелое. А затем – ее запястье сквозь перчатку.
Опустив взгляд, она обнаружила на запястье нечто безумно дорогое и старинное, из белого золота с хризолитами и черными сапфирами. Машинально дотронулась до обвившего шею колье, наверняка столь же дорогого и красивого, но очень похожего на ошейник. Дорогой, красивый ошейник.
– Идемте, фрау, – велел Людвиг.
Ринка поежилась от сквозившего в его голосе холода. Словно он был недоволен увиденным.
Где-то в глубине души стало обидно, что ее не оценили. Она, может, первый и единственный раз в жизни такая красавица!
И где-то рядом, все в той же глубине души, стало смешно. Она на войне, ее жизнь в опасности, а она думает о таких глупостях! Как будто ее брак с герцогом Бастельеро – не фарс, а романтическая история любви.
Уже перед самыми дверьми кто-то из девушек мадам Шанталь накинул ей на плечи невесомую пелерину из серебристой лисы.
На миг Ринка пожалела, что те две змеюки уже покинули салон. Сейчас бы они не посмели заикнуться о бедняжках и помойке. Впрочем, теперь Ринке было глубоко наплевать на змеюк, у нее были проблемы куда серьезнее.
– Я должна что-то знать о дворцовом этикете? – спросила она, когда мобиль выехал из переулка.
Ей хотелось спросить совсем не об этикете, но выдать себя сейчас – это похоронить надежду на спасение. Нельзя показать супругу, что она знает гораздо больше, чем при их последней встрече. А доверяет ему еще меньше, если такое вообще возможно.
Людвиг покосился на нее с удивлением, словно кукла вдруг заговорила.
– Ведите себя естественно, первой ни с кем не заговаривайте, на вопросы отвечайте без излишних подробностей. И ни в коем случае не упоминайте, что вы из