помутнение рассудка?» – изводила я себя вопросами. Но утвердительно ответить ни на один из них я не могла. Это сводило меня с ума. Я понимала, что не хочу себя насиловать и встречаться с кем бы то ни было против своей воли. Но почему моя воля была такова, я не в силах была понять. Это дурацкое, но очень четкое внутреннее «не хочу» раздражало какой-то будто бы патогенной природой своего происхождения. Оно казалось неестественным и абсолютно нелогичным.
Не зная, что со всем этим делать, я поначалу просто уходила от ответа, отмахиваясь многообещающими «потом» и «как только в себя приду». Но факт заключался в том, что в себя приходиться мне было не нужно, потому как я уже была как никогда в себе. И пусть эта я и была человеком, который беспричинно не хочет видеться с собственными друзьями, но я чувствовала, что вот именно здесь и сейчас настоящая я – именно такая.
Пытаясь понять природу своего «не хочу» в отношении встреч с друзьями, я решила все же сходить на парочку. На одной из них я оказалась в компании, где все собравшиеся расслаблялись за бутылочкой пивка, а некоторые – и чего покрепче. В тот момент алкоголь из-за производимой им реакции на мой организм вызывал у меня отвращение. Мне не хотелось пить просто за компанию, чтобы не выбиваться из коллектива. Равно как и видеть удивление на лицах приятелей и отвечать на вопросы из серии «а чего это ты вдруг не пьешь?». Я боялась, что меня не поймут и мне придется чуть ли не с боем отстаивать свою трезвенническо-язвенническую позицию. Но в реальности все оказалось не так страшно. Ребята довольно лояльно отнеслись к моему отказу и даже не подумали меня переубеждать или заставлять.
И все же я чувствовала себя некомфортно. И все же подсознание мое ждало подвоха, какого-то внезапного нападения и атаки, вновь проснувшегося всеобщего интереса к теме и вопросов из серии «да что с тобой не так?». А рука моя так и норовила схватиться за что-нибудь, искала какой-то спасительный якорь, который смог бы придать мне значимости и заменить отсутствие бокала. Мне было как-то неловко выделяться своей принципиальной позицией. И хотя внешне всех, кажется, все устраивало и со стороны казалось, что мы вместе хорошо проводим время вне зависимости от того, кто пьет, а кто – нет, внутри меня не умолкал мой внутренний критик с воплями: «Белая ворона!». В какой-то момент он так меня достал, что чтобы его дезактивировать, я, незаметно для самой себя, в своей голове кинулась в другую крайность – ушла в осуждение. «Нет, нет, с тобой-то как раз все в порядке! А вот с ними… Они просто еще ничего не понимают. Тупо совершают автоматическое действие, слепо следуя привычке, которая ничего хорошего в их жизнь не привносит. Ну, конечно, это ты ведь у себя в голове копаешься и ведешь раскопки, а они-то – нет. Вот и результат!» – шептал мне на ушко голосом хранителя банка «Гринготс» из «Гарри Поттера» мой внутренний мистер Невежда, привыкший категорично судить обо всем на свете и делить мир на черное и белое. Слушать этого неприятного увядающего сморчка-всезнайку