верили, да и Тория всегда кивал в поддержку слов матери.
Глава 2
Храни меня как зеницу ока;
В тени крыл Твоих укрой меня
От лица нечестивых,
Нападающих на меня, – от врагов
Души моей, окружающих меня:
Они заключились в туке своем,
Надменно говорят устами своими.
А в тот же самый день, когда несчастный Давид еле живой трясся на ослике, поддерживаемый своей верной женой Анной, в мидийском богатом городе Экбатане, что в 64 парасангах, иначе пеших переходах, от Ниневии на Восток, молодая Сарра со слезами на глазах выслушивала наглые речи своих служанок.
Это было уже не в первый раз: когда Сарра оставалась дома одна, служанки начинали дерзить ей. Сарра была уже не робкой девочкой, да и в детстве плаксой не была – если что могла постоять за себя. Но теперь, почему-то, слезы сами катились у нее из глаз. Может оттого, что служанки были в чем-то, но все же правы?
Старика отца с матерью, которые воспитывали свою единственную дочь в любви и ласке, сегодня с утра опять дома не было и прислуга, Нэсрин и Мэхдохт, почувствовав, в который раз, ослабление режима вовсю язвили в адрес молодой хозяйки. Сарра плакала.
– Разве тебе не совестно, что ты задушила мужей твоих?
Действительно, что тут говорить! Семь предыдущих помолвок девушки оказались неудачными. Более того, всех претендентов на руку и сердце девушки, а заодно с ними и на папин кошелек, постигла странная трагическая участь: все они были мертвы. И случилась с ними эта закавыка прямо в саму брачную ночь. Ни днем раньше, ни ночью позже. Но Сарра была уверена, что ее вины в этом нет. Уж душить-то она не душила точно… Родители были солидарны с дочкой и продолжали подбор выгодной, с их точки зрения, партии и дальше.
– Уже семерых ты имела, но не назвалась именем ни одного из них, – шипела самая злая из двух служанок толстая Нэсрин.
Эта Нэсрин не была куплена на невольничьем рынке – она была вполне свободной девушкой. Но и свобода в этом мире бывает обманчивой, особенно, когда о ней вспоминают в большом городе. Каждый вправе распоряжаться своей судьбой, если это, конечно, угодно богам. Нэсрин здраво рассудила: низкого роста, склонная к полноте уже с младых ногтей, семья, что называется без положения в обществе – она вряд ли могла рассчитывать на принца на белом коне. Или на породистом верблюде… Да, что и говорить, по правде, и на ишаках-то не приезжали. Поэтому выбор ею был сделан в пользу несчастливой, но сытой жизни: она нанялась в служанки в богатую и культурную семью. Красавец журавль помахал издалека крыльями и грациозно улетел в голубую даль, в руках осталась синичка – крохотная хозяйская дочка.
Не один год уже провела Нэсрин, прислуживая семье Рагуила Экбатанского. Много чего поведала из жизни хозяйской, много чего себе поняла. Главным же выводом, было признание того простого как три монеты факта, что ее хозяева, хотя и числятся в городских списках как люди весьма достойные и очень богатые, но в сущности, смотря правде в глаза, все же остаются