Сергей Павлович Сироткин

Путь. Часть 3. Последняя мысль


Скачать книгу

за неисполнение приказов командира.

      – Мы, конечно, не одержали сегодня победу, – продолжил неожиданно для всех присутствующих трибун, снова расхаживая из стороны в сторону. – Но по невероятному стечению обстоятельств не потерпели и поражения. И это благодаря тебе, сотник, – командир остановился и посмотрел на Тита. – Потому двадцать пять плетей, и тебе не отрубят голову после порки! Если выживешь после двадцати пяти ударов, будешь жить. Пусть решают твою судьбу боги, – трибун словно снимал с себя ответственность перед богами за возможную смерть Тита, которого многие считали слугой самой Тьмы. И даже допускал мысль, что именно благодаря Тьме, благоволящей сотнику, легиону удалось сегодня избежать очевидного поражения. – Если выживешь, легионеров твоей сотни не обезглавят, но ты вместе с ними будешь сослан в мрачные земли. Слышал о них?

      – Да, трибун, – еле вымолвил Тит, впадая в лёгкую растерянность, так как ссылка в эти земли была для него худшим из наказаний. Но мысль о том, что он может спасти жизни своих собратьев, если выживет, несколько воодушевила сотника, не дав осознать в полной мере новость о неизбежной ссылке и впасть в уныние.

      Правда, всё это воодушевление быстро растаяло, ведь сотника битвы больше не ждали. А предстояла только мрачная, рутинная служба имперскому наместнику, которая заключалась в постоянной охране его виллы, разгонах бунтующей, вечно недовольной толпы и надзоре за порядком в этой толпе, что состояла из безбожников, оборванцев и прохиндеев. И это при том, если Титу удастся выдержать двадцать пять ударов плетью.

      Постепенно осознавая приговор трибуна, Тит всё-таки опустил голову не в силах смириться с жалким уделом, безысходно маячащим в недалёком будущем, лежащим через неимоверно жуткое истязание плоти. Погрузившись в безутешность и обречённость будущего, сотник, казалось, перестал дышать. В его душе что-то надломилось, превращая окружающий осужденного легионера мир в безрадостную, бесцветную обыденность, с которой было теперь вовсе не жаль расстаться в случае весьма вероятной смерти во время жестокого наказания.

      – Объявите о моём решении легиону, – вернувшись на своё ложе, отдал приказ трибун, будучи уверенным, что сделал сотнику милость, даже не подозревая, что на самом деле убил его мечту, а, следовательно, и самого обладателя этой мечты.

      Последних слов трибуна осужденный легионер уже не слышал, а послушно поплёлся за ведущим его обратно в клетку охранником. Сотник вяло шёл сквозь стоящий в полном безмолвии легион, не замечая сочувствующих собратьев, стремительно пропав в безысходности, окутавшей душу великого воина.

      Верёвки более руки не резали. Было не холодно и не жарко. Стало безразлично, причём всё. Клетка, на пол которой рухнул сотник, перестала существовать, как и всё прочее, окружающее человека, погружающегося в уныние. Давняя, практически осуществившаяся мечта – быть великим воином империи, исчезла, сгинув, как мимолётный сон, оставив внутри невосполнимую, пустую брешь, принявшуюся медленно поглощать