Да и изъясняешься как-то мудрено порой. Когда забываешься, – добавил наемник с двусмысленной улыбкой.
– Я много странствовал, – Бард развел руки в стороны. – Нахватался всего здесь и там.
Охранник лишь еще пуще нахмурил густые черные брови.
– Ханси, – вздохнул Бард, поняв, что не переубедит оппонента. – У меня ведь тоже есть некоторые сомнения в простоте твоего происхождения. Ты одет опрятней других, у тебя ухоженная борода самого что ни на есть настоящего городского франта, и еще ты несколько раз произвел довольно-таки… цветастые фразы, знаешь ли.
– А я много путешествовал, – засмеялся наемник. – Нахватался всего, здесь и там.
– Весьма остроумно, – оскалился Бард.
– Прости, не мог упустить такую возможность, – успокоился Ханси. – Мне, в отличие от тебя, скрывать нечего. Да, мой батюшка служил камердинером при бароне Лакруа и готовил меня к военной службе. Годков этак в тринадцать жизнь моя мне смертельно наскучила, и я бежал из отчего дома. Вот и все.
– Необычная история, – прокомментировал Брад.
– Самая что ни на есть обыденная, – отмахнулся Ханси. – Добрая треть нашей команды имеет схожую биографию. Твоя исповедь вызывала бы куда больший ажиотаж.
– Едва ли, – сухо возразил Бард.
– Я знаю, что не услышу ее, – поморщился Ханси, – и не стану просить тебя о таком одолжении. Уж мне-то известно, что некоторые байки лучше даже не слушать – для аудитории они могут быть еще опаснее, чем для рассказчика.
– Я лишь странствующий музыкант, – отрезал Бард. Он с трудом поборол желание прекратить разговор и уйти, зная, что грубость с его стороны лишь усугубит ситуацию.
– Несомненно, – саркастически поморщился Ханси. – Простой менестрель с колодой карт Килит и подзорной трубой, – внезапным шепотом добавил он. – Непростой подзорной трубой.
Бард оцепенел. Каким-то уголком подсознания он понимал, что самым абсурдным образом уставился на своего собеседника невидящим изумленным взором, но тело перестало его слушаться. Он даже успел порадоваться про себя тому обстоятельству, что это самое неповинующееся тело сейчас с комфортом располагалось на расстеленном поверх весенней травы плаще, иначе земля непременно ушла бы у него из-под ног.
– Как ты напрягся, – Ханси легонько потормошил его за рукав. – Полно, успокойся. Мне не нужны чужие тайны. Просто имей в виду, что пара пытливых глаз всегда видит немного больше, чем ты хочешь ей показать.
Дар речи так и не вернулся к Барду.
– Отдыхай, менестрель, – Ханси тяжело поднялся и на прощание хлопнул Барда по плечу. – Впереди еще пять часов марша. А вечером, когда мы, если будет на то воля богов, доберемся до таверны, мы снова попросим тебя спеть. Уж в твоем основном ремесле сомнений у меня пока не возникло, музыкант ты толковый.
***
Весь оставшийся путь до вечернего привала прошел для Барда в смятении мыслей и домыслов.
Первые несколько часов он прошел на ногах, шагая рядом