он девушке из ГБ-пятой.
Вернулся бригадир из-за станка,
И он узнал, что старый ликвидатор,
По пьяни накурившись говняка,
Зарезал девушку из ГБ-пятой.
У ней с рожденья лишь один сосок,
И губы слаще красных концентратов.
Уходит бригадир в рабочий блок
И грезит девушкой из ГБ-пятой.
Опять за гермодверью шум и гам.
Пленен сырого мяса ароматом,
В лиловый бригадир идет туман
И видит девушку из ГБ-пятой.
Школота пялится в отсыревший потолок, проникновенно вздыхая. Ромка раскуривает говняк. Дядя Витя заскорузлым пальцем втихаря зачерпывает со сковороды масло и смазывает им особенно скрипучий шарнир под коленкой. Толян молча прихлебывает самогон.
С минуту мы сидим в тишине, и вдруг дядя Витя, задумчиво глядя куда-то в стену и продолжая ковырять протез, начинает рассказывать:
– Эт молодежи невдомек, небось, почему этажником почетно быть. Ты ж не токо лестницы метешь и лампочки меняешь. От тя зависит, переживет ли твой этаж следующий Самосбор! Проверяешь датчики, сирены, герму на этаже! А то ведь, слышь, иной раз забарахлит не вовремя, и пол-этажа – фьють! Вот как-то, помню, лезу я проверять, а там на датчике красный диод мигает. А сирена молчит! Блок питания сдох, новый надо ставить. Всем и невдомек, шо Самосбор щас будет – в гости ходют, детишки в коридоре играют! Я им орать, шоб прятались. Пара человек побежали, остальные думают – дядя Витя их разыгрывает!
Дядя Витя качает головой, вздыхает и хлопает рюмочку.
– Нельзя, ребятки, етими вещами шутить! А мне ж по инструкции в таких случаях надо в ячейку сразу прятаться – дескать, пусть лучше токо я Самосбор переживу, чем совсем никто. Да-а… Ну дык я к себе бегу, а там блок питания схватил – и обратно на стремянку. Во как. Руки дрожали, уж не знаю как, но заменил его – и сирена ка-ак заорет! Все мигом попрятались! Ну и я к себе.
– Успели? – завороженно шепчет Ромка.
– А то! Хотя на волосочке был! Уже и туман видел этот сиреневый. Даже сырым мясом тянуло – ну вот кабуто крыску потрошишь, сами знаете. И ничего, спасся. И шо инструкцию нарушил – тоже ничего не было! Премиальный паек даже дали!
– Так вы, наверное, заразиться успели, дядь Вить!
– Та не, малой, это ж было семь гигациклов назад! Меня и в карантинах держали, и анализы делали, и уж невесть как мурыжили – все чисто! Ни тебе черной слизью высморкаться, ни туманом сиреневым пукнуть. Пронесло!
Я ерзаю на койке, скрипя пружинами, и в голове несутся сумбурные обрывки мыслей: «Пронесло!.. Премиальный паек!.. Если получится – все путем, а если нет – это будет неважно…». Бросаю взгляд на Костю – он трогает струны, вспоминая очередную балладу. Я подрываюсь и, подскочив к нему, склоняюсь над ухом.
– Пошли, – говорю, – покурим.
Он откладывает гитару и выходит за мной из ячейки. Я веду его на лестничную клетку, предварительно оглядевшись на предмет лишних ушей, и негромко спрашиваю:
– Какой у тебя размер ноги?
На следующий цикл мы встречаемся в условленное время у скоростного лифта, что по дороге к