вчера, но с трудом приподнималась каждый раз, заслышав на улице незнакомые шаги, чтобы посмотреть, не идет ли Маргарет. И теперь, когда Маргарет была здесь и сидела на стуле рядом с ней, Бесси лежала спокойная и довольная, вглядываясь в лицо гостьи, касаясь ее одежды, по-детски восхищаясь дорогой тканью.
– Я раньше никогда не понимала, почему эти люди в Библии так любили носить мягкие одежды. Но это, должно быть, так приятно – носить такие платья, как у вас. Я таких прежде не видела. На наших улицах полно разряженных красавиц, но их платья слишком яркие, просто режут глаза, а такие цвета, как у вас, успокаивают меня. Где вы взяли такое платье?
– В Лондоне, – ответила Маргарет, немного повеселев.
– Лондон! Вы бывали в Лондоне?
– Да! Я жила там несколько лет. Но мой настоящий дом в деревне на самом краю леса.
– Расскажите мне о своем доме, – попросила Бесси. – Мне нравится слушать, как рассказывают о деревне, о деревьях в лесу и тому подобных вещах. – Она откинулась назад, закрыла глаза, сложив руки на груди, и лежала совершенно неподвижно, приготовившись слушать Маргарет.
Маргарет никогда не говорила о Хелстоне с тех пор, как покинула его, разве что случайно упоминала название в разговоре. Но в мечтах она видела его, пожалуй, даже более отчетливо, чем в жизни, и, когда ночью она проваливалась в сон, ее память странствовала по всем дорогим и милым местам. Сердце Маргарет было открыто для бедной девушки, и она решилась нарушить молчание.
– О Бесси, я так любила дом, который мы оставили! Мне бы хотелось, чтобы ты его увидела. Я не могу передать словами и половину его красоты. Там везде стоят зеленые деревья, раскинув свои ветви над землей, и в их тени прохладно даже в полдень. И хотя каждый листок кажется неподвижным, в лесу все время слышен шелест, словно тихий голос, звучащий вдали. Дерн в лесу то мягкий и нежный, как бархат, то холодный и влажный, оттого что впитал воду из небольшого, журчащего где-то в траве ручейка. А в других частях леса раскинулись заросли папоротника, они словно волны морские – то совсем темные в тени деревьев, то освещенные золотыми лучами солнца.
– Я никогда не видела моря, – пробормотала Бесси. – Но продолжайте.
– А потом ты выходишь из леса на холмистую равнину, и вершины холмов кажутся выше, чем кроны деревьев…
– Я рада это слышать. Я здесь все время задыхаюсь и как будто падаю в пропасть. Когда я выходила гулять, мне всегда хотелось подняться высоко-высоко, чтобы видеть далеко и вдохнуть воздух полной грудью. Я задыхаюсь здесь, в Милтоне, но думаю, что этот шелест деревьев, о котором вы говорили, просто ошеломил бы меня. У меня и так все время болит голова из-за шума на фабрике. Но там, на этих холмах, там, наверное, тихо?
– Да, – ответила Маргарет, – только высоко в небе можно услышать жаворонка. Иногда я слышала, как фермеры перекликаются с работниками. Но их голоса доносились издалека, и мне нравилось думать, что там, вдали, люди усердно работают на полях, пока я сижу в вереске и ничего не делаю.
– Я раньше думала, что если бы у меня был свободный день и я могла бы ничего не делать, а только отдыхать в каком-нибудь спокойном тихом