никак не удается нащупать смысл вопроса, так что Наталья вдается в пояснения:
– Измены ведь чем страшны? Тем, что к чертям собачьим убивают всю самооценку! Так было и со мной, – голос стал суше. – Я чувствовала себя полной идиоткой. А ещё вещью, которой попользовались, а когда пришла в негодность – выкинули. Да и мысли эти… «Я потратила на него свои лучшие годы», «Кому я ещё нужна», «Она вон какая красотка, неудивительно, что он гульнул…». Поверь, я столько времени убила, искала причины в себе, словно это была моя вина. Пыталась понять, ну что я сделала не так?
– И как? Поняла?
– Поняла, что это не мы виноваты, а они. Кобель он и в Африке кобель. Знаешь как я бесилась?! Он же на нашей кровати! На супружеском ложе! Просто взял и осквернил. После этого каждый раз, когда заходила в спальню, во мне словно демоны просыпались. Я не то, что спать на ней не могла, меня тошнило, когда я ее вообще видела. И эти картинки в голове отравляли мне жизнь. Помнишь, я тебе сказала, что продала кровать? На самом деле нет… хороший друг помог мне вывезти её за город.
– Просто выкинула?
В такую расточительность подруги поверить было сложно. Кровать-то не простая, а от спального гарнитура, баснословную стоимость которого я помню до сих пор, так была поражена.
– Хотела, но кто бы мне позволил, – Наташка тихо засмеялась, словно вспоминала лучший день своей жизни, а не момент, когда её брак рухнул. – Мне вручили в руки кувалду. Кувалда, представляешь да, какой вес? Я поднимала-то её с трудом, а замахнуться через плечо – это и вовсе за гранью фантастики. Первые минуты я материла своего друга за глупую идею на чем свет стоит и просила, чтобы он вернул меня домой. Но потом… словно поймала нужную волну. Я не только вся взмокла, пока ее расколошматила, так потом ещё и сожгла.
– Отпустило?
– Отпустило. Этакий вариант терапии, но услуги психолога мне бы вышли дешевле. Но то я… тебе ещё только предстоит взять в руки кувалду. Поверь, однажды ты проснешься и поймешь, что прошлое осталось в прошлом, а будущее будет таким, каким ты сама захочешь.
Побыстрее бы этот момент наступил. Потому что сейчас я в полнейшей растерянности. Словно меня сильно раскружили и отпустили без предупреждения. И лечу я непонятно куда, а остановить эту карусель не могу. И понятия не имею, что делать.
– Знаешь, что самое паршивое? – вновь начинаю разговор, когда глубокой ночью мы подъезжаем к моему дому. – Самое паршивое то, что я делилась с ним всем. На работе я была этаким танком. И как бы Алина ни лезла под кожу, я держалась. Знала, приду домой, пожалуюсь Антону, и он меня утешит. Мы вместе посмеемся над этой стервой и придумаем какую-нибудь хитрую ответку. А оказывается, Антон уже три месяца как перешел в другую команду… мне теперь не дает покоя мысль: а как много она знала? Что он ей рассказывал? И почему так поступил со мной? Я ведь не только его девушка, прежде всего я его друг, с которым сквозь огонь, воду и медные трубы. Когда все пошло не так?
– Думаешь, партизанил против тебя?
– Я не знаю, Наташа. Но эта мысль меня просто убивает. Не хочу думать о нём