меня совершенно не трогало. Как дочитанная до конца и закрытая книга. Как фильм на флешке, который спокойно можно удалить.
Это уже неважно. Важны лишь люди. Нет, не эти двое (Башка и Федот, тут же услужливо подсказала вернувшаяся память). Те, другие. Которых я кинул/облапошил/надурил (нужное подчеркнуть…) в своей никчемной до недавних пор жизни. И внутри сразу стало как-то легко и понятно. Теперь я знал все. Паззлы сложились в картинку.
Я счастливо улыбнулся и шагнул к ним, широко распахнув руки, словно для объятий. Этого они явно не ожидали, и оба непроизвольно дернулись в сторону. Нужную. Так мы и вышли. Трое в одно и то же окно последнего этажа. И полетели. Они вниз, а я вверх, к свету, который ждал меня с прошлого раза. К свету, который был Светом. К новой жизни. К свободе.
Дима Дорофеев
«Сила любви»
Она уже больше не плакала, будто слезы иссякли навсегда, лишь тихонько всхлипывала, скорее, по инерции. Как заводной механизм в старых детских игрушках, который не останавливается, пока ключик не сделает положенное число оборотов в обратную сторону, даже если цыпленок/робот/лягушка уже опасно приблизился к самому краю стола. А он, нежно и, одновременно, крепко обняв ее за плечи правой рукой, прижимал к себе, шепча в ухо какую-то успокаивающую ерунду, лишь бы только что-нибудь говорить-говорить-говорить и не разреветься самому. Его левая рука изо всех сил сжимала-тискала край покрывала, а из прокушенной губы показалась капелька алой крови.
…Как же им повезло – найти друг друга в этом огромном диком мире! Таким двум удивительно близким душам. Или даже, возможно, половинкам одной души. Всего за какой-то месяц знакомства они уже знали друг о друге все, будто прожили вместе целую жизнь. А даже если чего не знали, то чувствовали, понимая друг друга даже не с полуслова, а с одного только взгляда. Так бывает в жизни лишь единожды. Не в каждой жизни. Только у редких счастливчиков.
И именно он обнаружил это. Уплотнение в ее левой груди. В тот самый вечер, когда они впервые занялись любовью. И именно он настоял, чтобы она сходила врачу, несмотря на все ее уверения, что для женщин это самое что ни на есть обычное дело. Доктор назначил ей дополнительные обследования, а потом поставил диагноз. Или вынес приговор. Короткое, но такое страшное слово. Всего лишь три буквы, которые разделяют все на «до» и «после». Рак.
Нет, ее жизни ничего не угрожало. Сейчас. Пока что. Если в ближайшее время сделать операцию. А это значило потерять грудь. Грудь, которую касались его пальцы, его губы, его язык. Чувствовавшую на себе его дыхание и его поцелуи. Грудь, под которой билось принадлежащее только ему одному сердце. Никогда!
Так она и заявила ему. Решительно и бесповоротно. Она сохранит себя для него до последней клеточки. На столько, на сколько сможет. А он смотрел на нее и еле сдерживался, чтобы не разрыдаться, потому что понимал, что ни за что не сможет отговорить ее. Как бы ни старался. Он слишком хорошо ее знал…
С тех