минут, как в имение Жака Ламонта приехал Гиди.
Он представился как частный детектив, который занимается поиском пропавших и похищенных, находящихся в чужом теле. Попросил поговорить с похитителем с глазу на глаз. Ламонт встретил предложение без восторга: он чувствовал, что с каждой минутой риск, что его сын исчезнет навсегда, растет, но в конце концов согласился.
Когда Гиди вышел из комнаты, за ним следовал Дик Ламонт собственной персоной, в своем собственном теле, напряженный, тяжело дышащий. Несколько вопросов, на которые мог ответить только он, доказали, что это на самом деле блудный сын. Вопрос был решен.
Как его ни упрашивали, Гиди не согласился рассказать, что именно он сказал похитителю и как убедил его обменяться обратно, и попросил слишком не давить на ребенка. И свой гонорар, естественно.
А потом как-то вечером за дружеской беседой рассказал мне. Никакого похищения и никаких мордоворотов не было. Мальчику просто надоели родители, и он попытался сбежать из дома – и получить за это деньги. Он немного изменил свою пластику, заговорил по-другому и заявил, что он – похититель. Почему-то он был уверен, что сможет получить чемодан с деньгами и сбежать. Но ему было всего шестнадцать, а особенно смышленым он отродясь не был, да и хорошим актером тоже. Пятиминутного разговора с Гиди хватило, чтобы выдумка рассыпалась: Гиди вытащил из мальчика несколько сведений о похитителе, которые плохо стыковались друг с другом.
Рано или поздно дело и так бы раскрылось. Кто-нибудь когда-нибудь предложил бы подвергнуть «похитителя» какой-нибудь пытке, которая не оставляет следов на теле, кто-нибудь обратил бы внимание на использование сленга не к месту, кто-нибудь понял бы, что никаких доказательств похищения, черт возьми, нет, кроме самого похищенного, который утверждает, что он похититель.
По-моему, сказал Гиди, это был случай «возьми деньги – и быстро уходи». И он ушел, пока родители не поняли, что если бы они, охваченные чувством вины, не впали бы в панику, то никакой Гиди им бы вообще не был нужен, а вся история закончилась бы словами «иди в свою комнату и перестань морочить мне голову».
– А, выкуп… – сказала она рассеянно.
– Это, конечно, был изматывающий день, в том числе и для вас, – ответил я. – Я не встречался тогда лично с вашим мужем, но связывался с ним по телефону, по громкой связи, когда он говорил со всеми. И судя по голосу, он был страшно напряжен.
– Так вы не знаете его лично? – спросила она.
– Боюсь, что нет.
– И вы ни разу не встречались с ним с глазу на глаз?
– Нет.
– Слава богу, – сказала она, взяла стакан с водой и отпила несколько больших и быстрых глотков.
Потом поставила стакан, откинулась на спинку стула и посмотрела на меня даже с некоторым интересом.
– Надеюсь, вы простите, что я была с вами не вполне откровенна, – сказала она. – Мне нужно было убедиться, что вы не близки между собой. Если вы друг моего мужа, то моим другом вы стать не можете.
А