ему в душу и исчезнуть, чтобы ты потом долгие годы не доверял вообще ни одной женщине»…
– Если честно, то эта идея была мне не так уж и противна. Я понимала, что дело не очень чисто, но быть немного чокнутой иногда необходимо. И если говорить философски, я за «майнд», а не за «боди». Человек – там, где его душа, а не там, где его тело, согласен? Некоторым было бы стремно обмениваться, они бы сказали: поди знай, чем они там будут вместе заниматься, – но так можно сказать о любом обмене. Поди знай, что будут делать с твоим телом, когда ты находишься в другом месте? Может, тот, кто сторожит твое тело, чтобы тебе не пришлось терпеть, как тебе лечат зубы, – на самом деле пристает к медсестре? Вся идея в том, что тебе возвращают «грязное» тело, – это просто очередной повод искать, от чего бы стошниться. Если моей души там не было, когда это происходило, то это происходило не со мной, – вот что я скажу. Так что я ответила, что подумаю, но если серьезно, то после того, как она назвала цену, уже по дороге домой я твердо решила, что соглашусь. Два месяца изучать ее досье, еще три месяца провести в ее теле – и я обеспечена на пять лет вперед. На пять лет!
Мне не понравилось, как развивается эта история. Ясно, что она захочет остаться в твоем юном теле. Это еще Эйнштейн открыл. Все предметы в мире падают вниз из-за искажения пространства и времени, потому что все стремится туда, где время течет медленнее, где меньше стареют.
Может, вместо этого расскажешь, как на самом деле тебе хотелось не терять связи со мной, но тебя посадили в пещеру, а ее охранял огромный медведь с ружьем и глазами-лазерами и не выпускал тебя?
– Ну, мы обменялись. Я была в ее теле, и мне казалось, что я понимаю, зачем ей все это было нужно. Они жили совершенно отдельно друг от друга. Когда он в разъездах – она дома; когда она дома – он куда-нибудь уезжает. Мы с ее мужем виделись от силы пару раз. Они спят в разных комнатах, им уже не надо воспитывать детей: все выросли и свалили. Как это у него до сих пор не было романа? Непонятно. Может, был. А может, она каждый год обменивается с кем-нибудь новым. Я не знала этого – да меня и не интересовало. Я представлялась мадам Ламонт, участвовала в открытиях галерей, в ужинах с политиками, иногда – в ее теле, которое ты сейчас видишь перед собой, иногда – в другом, ведь раньше она иногда обменивалась в поездках. Иногда мне приходилось напоминать самой себе по утрам, кто я и где я. Я Тамар Сапир, я в теле какой-нибудь японки, но делаю вид, что я жена миллионера, которая якобы обменялась с японкой, чтобы быть почетной гостьей на конференции о «женской силе», которую организует журнал ее мужа. Как-то запутанно. Но я старалась играть роль. И только один раз прокололась. И кстати, она тоже отлично справлялась. Все были уверены, что она – это я, а я – это она. И тут три месяца кончились. Угадай, что произошло.
То, что и ожидалось, ясен пень. Новое тело – молодое – понравилось и ей, и ее мужу, и они подумали: о, а почему бы его не оставить себе навсегда?
– Так что же? – спросил я.
– Эта сука не обменялась обратно! – воскликнула