сателлит остановился напротив и безмолвно замер… Он больше никогда не говорил со мной. Его стан – бесцветный, немой и холодный – остался быть вечно подле, вращаясь в узах моего тяготения. Лишь Солнца свет отражался в зеркальном теле теперь бездушной планеты и напоминал о её когда-то жизненном пребывании, постоянно согревая и обливая лучами мою тёмную сторону существования…
*дбая – вбирая.
***
Мираж воспоминаний залился зелёными лучами света. Свечения исходили прямо из полотен стен строения – из начертанных рисунков и вырезанных символов. Переливы сияний полностью затуманили Шатёр Единства, а в центре него сквозь густую дымку виднелся таинственный камень, окутанный столь же таинственными светящимися отростками невиданных в Её обители растений. Неожиданно где-то совсем рядом раздался приглушённый детский смех и отголоски беседы:
– Кто? Кто оста…
– Ар… Ва… и Ири… – донеслось ещё одно неразборчивое эхо.
– Я тут! – послышался девичий голос. – Я пой…
Детскую речь прервал недовольный наказ кого-то из взрослых:
– Вы чего здесь ошиваетесь?! А ну бегом отсюда! Здесь не место для Ловчих!
Кострище – ночь первая
Подножия Великого Вулкана* коснулся тёплый ветер. Лёгким порывом он всколыхнул макушки араукарий и замер. На смену стихии подоспел прохладный воздух. Втянув его глубоко ноздрями и насладившись свежестью хвойных благовоний, Ро́шан устремил взгляд в бесконечность ночного неба. Над долиной взошла полная Луна. Она осветила силуэт Рошана – охотника, шамана, мужа и первого вождя первых людей. Он стоял на смотровом помосте, одетый в повседневное облачение из кож травоядных рептилий. Рослый, полный сил и уверенный в себе вожак задумчиво потирал костяные бусы. В его чёрные пряди, собранные в косу, были вплетены резцы мелких хищников. Коса грациозно свисала чуть ниже поясницы мужчины и отображала его положение в племени. Да что уж там – каждый знал Рошана! Только ребёнок меньше сотни лун от роду мог перепутать Рошана с обычным охотником. Тёмная густая борода вождя была тоже заплетена. Она тянулась до самого живота, а её окончание, стянутое когтем Стервятника, раздваивалось на тонкие косички. Несмотря на тысячи прожитых лун, голубые глаза шамана всё ещё пылали решительностью. Но его загорелое и немолодое лицо давным-давно носило борозды, которые прятали когда-то полученные на охоте уже забыто при каких обстоятельствах шрамы. Лишь глубокий рубец от шипа Острошипа на чешуйчатой скуле справа напоминал о неспокойном стойбище у лиановых лесов.
Почесав горбатый нос, вождь сосредоточил взор на звёздах: бесконечное множество небесных камней осветило свод как никогда; они переливались пёстрыми огнями, и казалось, что все цвета радуги блистали на кристально чистом небе. Такое явление впервые виделось Рошану! Он нахмурил чёрные как смоль брови и задумался.
– Рошан! – прервал его размышления женский