этим ублюдкам подарочек, сэр.
Сержант казался таким веселым!.. Ноулз с трудом сглотнул, опустил саблю. «Подожди», – приказал он самому себе и с удивлением обнаружил, что произнес эти слова вслух и что его голос звучал совершенно спокойно. Лейтенант взглянул на своих солдат. Они ему верят!
– Отлично, сэр. Вы позволите? – тихонько спросил Харпер, и Ноулз кивнул, не совсем понимая, что происходит.
– Взвод! – Харпер оказался впереди небольшой шеренги британцев. Он показал на десять человек справа. – В сторону, четыре шага. Шагом марш!
Затем последовал такой же приказ для тех, кто стоял слева:
– Взвод! Назад. Марш!
Ноулз отступил вместе со всеми, глядя на французов, пустивших лошадей рысью, и тут он все понял. Пока он стоял и наблюдал за французами, стрелки передвинули пушку! Теперь ее дуло было наведено на французскую кавалерию; ее зарядили, и картечь, которая должна была разбросать в разные стороны британцев – так хозяйка выметает тараканов из дома, – теперь угрожала французским гусарам.
Харпер стоял позади пушки. Французские канониры сделали почти всю работу, стрелки только зарядили картечь и нашли запальный фитиль. Запал находился внутри – тростник, заполненный порохом; Харпер поднесет к нему огонь, он мгновенно вспыхнет, помчится по тростниковой трубке, и заряд пороха загорится.
– Не стрелять! – крикнул Харпер, который боялся, что неопытные солдаты Южного Эссекского могут открыть огонь в тот момент, когда выстрелит пушка. – Не стрелять!
Французские всадники находились уже в семидесяти ярдах, подгоняя своих лошадей. Они перешли на галоп, в первом ряду скакало десять всадников. Харпер догадался, что пятьдесят человек бросили, чтобы разобраться с крошечным отрядом возле пушки, и еще пятьдесят оставлено в резерве.
Сержант поднес огонь к тростнику. Послышалось шипение, появилось облачко дыма, а потом – взрыв! Из дула вырвался бело-серый дым; пушка откатилась назад, чуть приподнялась в воздух и, опустившись, оставила на земле глубокий след. Картечь вылетела из дула и смела кавалерию с поля боя. Первые три ряда были полностью уничтожены, два других не могли перебраться через окровавленные тела погибших и раненых товарищей; кое-кто из них пытался подняться на ноги, они не понимали, что произошло.
Харпер услышал, как Ноулз кричит:
– Не стрелять! Не стрелять!
«А парень молодец», – подумал ирландец.
Первый отряд кавалерии разделился на две небольшие группы, к ним на помощь уже спешил резерв, однако всадники, казалось, никак не могли прийти в себя после столь неожиданного нападения. Они по-прежнему двигались в сторону пушки, но старались держаться не на линии огня.
Ноулз наблюдал за приближающимися всадниками. Он ждал, ждал до тех пор, пока те не пришпорили коней, и только тогда взмахнул саблей:
– Огонь!
Последовал мушкетный залп, поле боя окутали клубы дыма. Первые ряды лошадей оказались на земле, преградив путь тем, кто был сзади.
– Заменить