камеры бунтарей из числа аборигенов новых мест, что, пожалуй, ещё отвратительнее. Тем не менее, на данный момент, единственным обитателем тесной камеры был несчастный старик, который, по большому счёту, ни в чём не был виноват.
Очередное утро выдалось на удивление холодным. Завыл ветер, после ночного дождя воздух был тяжёлым, ледяным. Лесорубы и без того не желали идти на повал, теперь же и вовсе ничто их не могло заставить выйти из своих отсеков. Вениамин Леонидович объявил общий сбор, чтобы произнести речь и воодушевить персонал.
Его трясло от волнения, он ощущал, как контроль над ситуацией ускользает из его рук. Он до смерти боялся этого места, наверное, еще сильнее, чем лесорубы, но, выходя из кабинета, всегда делал суровый вид и пытался выглядеть уверенным в себе. Он не имел авторитета перед подчинёнными и был отвратительным руководителем, но удивительным образом выслуживался. Он не раз проваливал важные поручения, но обвинял в этом кого угодно, только не себя. Начальство же ему верило.
Он рос без отца. Его мать всегда считала, что ей все должны. Она ведь растит ребёнка одна. Растит, впрочем, избалованным и капризным, но ведь это не важно, когда у мальчика есть все «необходимые» современные блага. Устроить сына на престижную службу – вот была её мечта. И она сбылась. Правда, в конечном счёте это сыграло с ней злую шутку: она никак не ожидала, что на старости лет, умываясь слезами, будет отправлять сына в космос.
– Друзья! – выдержав паузу, начал Вениамин Леонидович. – Нам всем здесь тяжело, я это знаю. Между нами возникли некоторые разногласия. Но нам нужно найти компромисс. Ведь мы делаем одно общее дело – возвращаем нашему дому свет, тепло и былую силу. В конце концов, у нас нет выхода, иначе мы все здесь застрянем. Если вы ещё хотите вернуться на Землю, приступите к работе. Это не приказ. Это просьба. Со своей стороны, обещаю удвоить паёк и оплату. Очень рассчитываю на ваше благоразумие.
– Можешь не рассчитывать! Иди к чёрту! Где Петрович? Что ты с ним сделал? – послышался гул недовольных голосов.
– Я понимаю Ваше недовольство, – парировал начальник экспедиции. – Признаю, я был излишне груб. Прошу за это прощения. Но, поймите…
– Нет, это ты нас пойми! – прервала его толпа. – Бери топор и вали деревья, и если протянешь день-другой, то мы к тебе присоединимся. Что толку бросаться словами о единении? Продемонстрируй это на деле!
У Вениамина затряслись руки. Скрывать страх становилась всё сложнее. Как и подбирать слова:
– Каждый должен заниматься своим делом! Что толку заставлять строителя петь, а артиста строить дом? Результативность будет нулевой. И к тому же…
Его прервал на полуслове Саша. Он, улыбаясь, вышел к кафедре с пультом управления в руке, вращая какие-то регуляторы и набирая загадочные комбинации:
– Погоди-ка, начальник! Вот я на Земле был программистом. А ты? – Он указал на одного из лесорубов.
– Я юристом.
– А ты?
– Механиком.
– А я врачом!
– А я экономистом.
– Вот видишь, – подытожил