тихо, на грани слышимости, – от нежелательных последствий.
О! Я взглянула на мешочек по-новому. Конечно, если ребёнок от Эйлера означает отсроченную смерть, нужно сделать всё, чтобы этот ребёнок появился как можно позже. Только мама, сама женщина и жена, могла озаботиться такими вещами. Не удивляюсь, что отцу это и в голову не пришло. Да я и сама ничего не знала о таких амулетах, ни как их делать, ни откуда доставать.
Боги, ребёнок от Эйлера… Неужели мне придётся спать с ним? Хотя о чём я, конечно, придётся.
Уже сегодня ночью.
Ладони похолодели, кожу закололо невидимыми иголочками. Я почувствовала нечто странное, совершенно неуместное – я бы сказала, нечто вроде предвкушения. Почему-то на миг представились чёрные глаза Эйлера совсем близко – пристальные, жадные, вызывающие трепет. Интересно, он будет нежен или жесток?
Тут я вспомнила о том, сколько, по слухам, у него девок, и тут же отрезвела. Захотелось дать себе пощёчину. Как я могла хотя бы на один миг допустить мысль, что близость с ним может быть приятной? Я ненавижу его. Он убил Ральда, убил Морвинуса, сжёг множество наших деревень. Он предал меня, уничтожил возможность Ральда когда-то возродиться, обрёк его душу на забвение. Всё, что ему нужно – это наши земли. Он не поступится ничем, чтобы получить их. И я – только средство.
Мешочек скользнул в ложбинку между грудей так легко, как будто там всегда было его место. Продёрнутая сквозь завязки тонкая золотая цепочка не выделялась среди других цепочек, украшавших мою шею.
– Спасибо, мама, – я нагнулась, целуя её в тёплую щёку.
– Да благословит тебя Великая Мать, – в ответ она осенила меня знамением.
Тут снаружи послышались лёгкие быстрые шаги, и в комнату вбежала служанка.
– Госпожу Рисанну просят пожаловать в часовню! – звонко объявила она.
Вокруг сразу заохали, захлопотали, а я невольно испугалась. Уже? Так быстро? Значит, Эйлер со своими людьми уже в замке? Кровь ускорила свой ток, платье показалось вдруг слишком тесным, спирающим дыхание. Я глубоко вздохнула и выдохнула.
Вперёд, Рисанна Сенмайер. Выше нос. Пусть Эйлер увидит меня во всём блеске, а не растерянной и бледной от волнения.
В часовне царил полумрак, разгоняемый лишь светом тысячи свечных огоньков. Вдали тускло блестели золотые статуи: Великая Мать и её трое учеников, окружившие её, словно защищая. Самые главные, самые преданные: Монах, Воин и Пахарь.
Я медленно шла по проходу, чувствуя взгляды множества людей – часовня была битком набита обитающими в замке – но сама смотрела только вперёд. Туда, где, чуть ярче освещённый, сиял алтарь.
За ним стоял наш старенький седой верховный жрец. Сегодня утром я исповедалась ему и получила благословение. Он долго, заунывно и непонятно рассказывал мне о предстоящей семейной жизни, а особенно о том, что я должна во всём слушаться мужа и ставить его превыше всего. Мне очень хотелось поинтересоваться, должна ли я ставить мужа выше интересов семьи и знает ли мой отец об этом – но жрец от такого вопроса мог раньше