hasis>
* * *
Цветок нежно сиял, мерцая в такт биений её сердца: каждый его натужный удар в груди отзывался ласковым миганием света. Такой хрупкий, но такой могущественный… Восторг захватил все её чувства, страха больше не существовало. Величественно распахивал свой сонный бутон цветок, постепенно начиная сиять всё ярче и ярче, впитывая с жадностью её энергию. Она, с трудом сдерживая шумное дыхание, осторожно протянула дрожащую руку к цветку – ощутить прохладу его лепестков и.… открыла глаза.
Часть первая. К Оку
Глава 1. Лучи в ладонях
Сирша проснулась в комнате, показавшейся ей незнакомой, и испугалась. Она озиралась в недоумении по сторонам, пытаясь понять, где находится, пока взгляд наконец не сфокусировался. Узнала привычные детали и успокоилась. Оказывается – это её комната, ставшая всего на пару мгновений чужой. Глубокий и несколько огорчённый вздох прогнал остатки сна, всколыхнув висящие под потолком листы с текстами для зубрёжки.
Листы давно покрылись тонким слоем пыли из-за ненужности, но причин снимать их не было, а потому они оставались висеть на стене, грустно нахмурившись пожелтевшими углами. Девушка лениво пробежалась по приевшимся столбцам текста, который когда-то требовалось выучить, и нахмурилась, припоминая виденное во сне. Ей вновь снилась другая жизнь, совершенно отличная от нынешней, жизнь, где она что-то значила и умела. А оказывается она всё же тут, в этой крохотной пыльной комнатке…
Взгляд упал на руки. Вот они поднимаются, вращаются, перегибаясь в кистях, слегка хрустят не разогретые суставы, руки переплетают солнечные лучи, превращая их в косы, играют на них, словно на струнах. Пальцы словно чужие, не желают двигаться, как того хочется Сирше. Но придётся им слушаться: впереди ещё целый день, который нужно пережить, и там их помощь очень понадобится.
Сирша потянулась, подражая одной из ленивых привычек своей пушистой любимицы – Мары. Вообще полностью Мару звали Тамаркой, но то ли от лени произносить длинное для кошки имя, то ли исходя из соображений, что оно слишком человеческое для миниатюрной версии демона, Тамарку сократили до более звучного и короткого имени. Да и шло оно больше для чёрной медлительной кошки, от которой веяло спокойствием и уютом.
Стоило чуточку пошевелиться, как Мара подала короткое и ласковое «мр-р-рык», перешедшее в привычную утреннюю песенку-мурчалку.
– А-а-а, и тебе доброе утро, Маруш, гляжу, ты в настроении, – улыбнулась Сирша. Приветствие подружки донеслось откуда-то слева, с другого края постели: Марка любила спать в ногах хозяйки, существенно мешая при этом ворочаться во сне, ведь Сирша боялась случайно столкнуть или ударить кошку.
Мысли не спешили появляться в голове, напоминая сонных с зимы пчёл, которые вроде и приступают к работе, но медленно, ещё не стряхнув тяжесть зимнего сна со своих крылышек. Они лениво перебирали своими лапками, словно плыли в медовой реке – движения были крайне медленными и вялыми. Ровно такими и были мысли в голове Сирши.
В воздухе, наполненным золотом солнечного света, мерцала лёгкая искрящаяся дымка. В детстве казалось, что это пыльца фей, и вот-вот появится сама обладательница этого сияния. Сейчас Сирша прекрасно знала, что это всего лишь пыль, но насколько приятнее было видеть мир именно таким, полным радостных мелочей! Тогда всё становилось совершенно иным, наполненным волшебством, загадками и магией, которые живут во всех сказках. Сирша счастливо улыбнулась, пожимая и пропуская меж пальцев мех мурчащей и разомлевшей Мары, перебравшейся под правый бок хозяйки.
Вставать совершенно не хотелось, веки вновь начали приятно наливаться тяжестью, медленно опускались на глаза тёмной шторой. Но сдаться так просто было неинтересно, и взгляд Сирши лениво перебегал по комнате, цепляясь на секунду-другую к какой-нибудь вещи, чтобы возродить связанные с ней воспоминания.
Такие догонялки сна и памяти были некой традицией у Сирши в те дни, когда не намечалось крупных и важных дел. Тогда можно было позволить себе лежать в постели долго-долго. Ощущать своё тело в пространстве удавалось именно в такие моменты: ничто не мешало отдаться ленивому ощущению веса конечностей на ткани простыни; ничто не заставляло разрушить ощутимую границу между прохладным воздухом снаружи и сонным теплом внутри барьера-одеяла. Даже шевелиться в такие моменты могло быть опасным: обстановка резко вздрагивала, обретая из мягких черт – резкие, чётко обозначенные и неприятно реальные. Мысли перетекали в состояние работы и обычной жизни, ускорялись и требовали действий. А этого Сирше сейчас вовсе не хотелось, и она рассматривала узоры занавесок, ища в них новые образы: часто старые линии размывались, соединяясь во что-то ещё необнаруженное. Сегодня это был образ короля: выгнутые линии рисовали сердито сдвинутые брови, острый нос казалось может уколоть, а ниточка рта выходила из складки тюля, придавая всему выражению ещё и презрения. Брр-р-р, какая сегодня неприятная фантазия… Сирша повела взгляд перекатываться по предметам дальше. Сухие розы, растрёпанная памятная кукла из трав, подаренная мамой, какая-то доска… Доска? Что ещё за доска?
От удивления Сирша приподнялась