вот однажды, через несколько месяцев всё кончилось.
Никифор Фока встал с ложа чужой, мрачный, тяжёлым взглядом посмотрел на жену и объявил:
– Всё. Больше вместе не спим.
– Сон плохой приснился? – Феофания была удивлена безмерно. – Что случилось?
– Ничего не случилось. И почему сон сразу плохой? Может быть хороший …
Никифор помолчал, а потом продолжил:
– После гибели сына и смерти жены я вёл почти жизнь монаха. И никогда не скрывал, что хочу окончить свои дни в монастыре. И ученик моего преподобного дяди Михаила, преподобный Афанасий укрепил меня в этой мысли. Афанасий сейчас инок на Афоне.
– Да, ты утром и вечером молишься о сыне, но никогда о жене.
– Сын важнее. Я зарок себе такой дал. У тебя два сына, а у меня ни одного.
– У тебя дочь есть.
– Что мне до дочери? Дочь кончит свои дни в монастыре, хочет она того или нет, а я сам, моя душа, после смерти Варды стремится в монастырь. Но я воин, полководец. И полководец по воле Господа не такой уж и плохой. Империя окружена врагами. Отечество нуждается во мне не как в монахе, а как в полководце, а это требует длительных отлучек из Города. И потом, мы с тобой люди разные. Ты любишь веселье, погулять на пирах, я же больше всего люблю уединение.
– И прекрасно! Мы можем уединяться времени от времени.
– Нет. Я не могу заниматься государственными делами, воевать и всё время думать о тебе. Мысли о тебе будут сильно мешать управлять делами и войсками.
– Значить, я тебе не безразлична?
– Не безразлична. Но ты не будешь хранить мне верность.
– Откуда ты знаешь? Может быть, буду.
– Вот видишь, ты сама сомневаешься. А я не сомневаюсь – не будешь. А сидеть рядом с тобой и держать тебя за руку мне не позволяют государственные интересы.
– Почему? Юстиниан Великий сидел же рядом со своей Феодорой.
– Ах, вот ты о чём. Ты хочешь быть второй Феодорой.
– Не совсем. Я хочу быть первой Феофанией.
– Я не Юстиниан Великий. А Юстиниан не был полководцем, поэтому и враги и подходили к стенам Города. В походе ты вряд ли мне чем поможешь. Мне проще порвать с тобой. Относится к тебе как к сестре и сосредоточится на делах государства. На людях мы будем вместе, и ты можешь приходить ко мне. Но я никогда не буду на твоей половине.
– Глупец, – пожала плечами Феофания. – Но почему именно сегодня? А не вчера или завтра?
– Я вчера получил письмо от преподобного Афанасия.
– Того, что с Афона? Только при чём здесь он?
– В письме он упрекает меня, что я обещал стать монахом, а стал императором.
– Какая неприятность, – с сарказмом заметила Феофания, начиная злиться, меж тем как Никифор был смирен и холоден.
– А ты знаешь, что однажды твой Афанасий притворялся неграмотным и назвался другим именем.
– Конечно, – пожал плечами Никифор, – он же от меня скрывался.
– А ты его разве убить хотел? Ты просто хотел с ним пообщаться. Вот тогда и надо было