обносках вместо одежды.
– Я не подаю милостыню, – говорит Джаспер.
– А я не нищий, – отвечает мужчина и вертит кепку в руках. – Я однажды поймал… лобстера с тремя клешнями.
Пьян в стельку. Джаспер обменивается взглядом с Тоби, откидывается назад и улыбается. Он намерен немного позабавиться.
– И у тебя сейчас есть этот лобстер?
– Я съел его.
– Охо-хо, какая незадача. И теперь ты хочешь продать нам твои воспоминания об этом курьезе?
Мужчина яростно трясет головой.
– Не лобстера. Мою дочь.
– Свою дочь? – Джаспер заливается смехом. – Итак, ты хочешь продать мне свою дочь. Что же, приведи ее сюда, и я посмотрю, понравится ли она мне.
– Не так. – Мужчина краснеет, хотя это трудно разобрать из-за выпивки. – Она… она такая же, как ваши чудеса.
– Сомневаюсь.
Он поворачивается к Тоби, приглашая его присоединиться к веселью, но глаза его брата широко распахнуты и наполнены паникой. Здесь что-то не так. Чего-то не хватает, но он не может точно определить, в чем дело. Тоби никогда не прятал свои чувства. Еще ребенком Джаспер мог ощущать расстройство своего брата через стену по ночам и приходил к нему в спальню, чтобы утешить его.
– Давай-ка, заходи, не стой на пороге, – велит он.
Когда мужчина переваливается через порог, Джаспер видит фургон его глазами: яркие афиши, мирный волк рядом с зайцем, графины из граненого стекла, которые он оборачивает салфеткой, когда берет их. Мужчина смиренно наклоняет голову.
– Почему она похожа на моих исполнителей?
– Она… на ней есть отметины.
– Отметины.
– Она родилась с ними. Они занимают у нее пол-лица. Другие – на руках и ногах, как пятна.
– Девушка-леопард? – с интересом спрашивает Джаспер. – Витилиго[6]?
– Нет. Это родимые пятна.
– Любопытно, – говорит Джаспер. Он никогда не видел такую девушку, а новизна – это наркотик для любого антрепренера. В «Панче» нынешняя мода на чудеса получила название «эпоха чудовищ». Мания уродства. Но там, где есть мания, можно делать хорошие деньги. Он улыбается.
– Нужно спросить ее, – говорит Тоби. – Ты сначала спросишь ее, правда?
Джаспер берет гаванскую сигару и срезает плесень на кончиках табачных листьев.
– Ты видел ее вчера вечером – да, Тоби? Вот о чем ты не сказал мне.
Джаспер старается проглотить гнев, подступающий к горлу, как комок желчи. Разве он не делает все возможное ради защиты своего брата? Он разглаживает складку на брюках и вздыхает.
– Сколько ей лет?
– Девятнадцать.
– Она замужем?
Мужчина хохочет.
– Нет.
– Тогда она принадлежит тебе.
Тоби смотрит на него, но Джаспер знает, когда стоит проявить власть и напомнить брату о его долгах. Еще он думает о девушке и о том разнообразии, которое она может