leivo lenntä Suomehen
sa varhain kevähällä,
et viihdy lintu riemuinen,
sä maalla lämpimällä?
Miks äänes koreasti soi
vain Suomen taivaan alla,
ja vaikka puut ne vihannoi,
sä lennät korkealla?
«Sen tähden Suomen kiiruhdan
ja lennän korkealla,
kun tahdot nähdä kauneimman
mä rannan taivaan alla.»
«Ja senpä vuoksi laulan ma,
kun kannel täällä soipi;
ei missään niin voi riemuita,
kuin Suomessa vain voipi.»
Весёлый жаворонок мой,
мир ярок и огромен,
зачем же раннею весной
сюда летишь, в Суоми?
И песни звонкие слышны
под финским небом бледным,
и хоть деревья зелены,
стремишься в высь победно?
«Ты сам поймёшь причину ту:
я здесь так долго не был.
Так чудно видеть красоту
под самым краем неба».
«Ты кантеле настроил петь
о жизни в милом доме!
Мне радостно летать и петь
в моей родной Суоми!»
– Что это, – спросил Борис.
– Песня, – ответил Пекка, – и помолчав добавил, – финская.
– О чем она?
– Ну… как хорошо жить… в Суоми.
Пекка длинной палкой пошевелил дрова в костре, затем встал и ушёл к лодке…
К весне следующего года оба рыбака оказались на фронтах борьбы за свободу и равенство Финляндии. Борух-Борис-Бо стал комиссаром, а Пекка зимой подался с частями «красных финнов» делать революцию в угнетённой Финляндии. Но шведско-русский финн Карл Густав эмиль фон Маннергейм смешал все их и его планы и Пекка оказался в маленьком городке, почти посёлке, под названием Ухта, который на несколько лет стал центром борьбы «за исконно финские земли» карелов и финнов… Теперь это Калевала, всё так же небольшой посёлок-городок, центр национального района, а тогда…
Красные финны пошли убивать финнов белых…
Пришли белые финны – убили красных финнов…
Русские пришли – убили белых финнов и всех, «которые против революции»…
Финны пришли – убили русских, которые за революцию… просто русских… и заодно карелов, которые «красным помогали»…
Русские вернулись – убили всех белых финнов, которые не успели убежать от них… заодно русских «недобитых буржуев и их приспешников», а также много карелов – «говорят как финны и к революции недоверчиво отнеслись»…
«…баба страшная, вся в струпьях, из носа слизь, глаза тёмные, рот гнилой… И все вокруг неё ходят на неё не смотрят, но слушают что она говорит и делают – прут железный в глаз… ногу, руку оторвать, живот вскрыть, яйца мужику отрезать, грудь женщине проткнуть…, и лицо детское… И рубили лесорубы, и зарывали живых землекопы, и втыкали вилы хлеборобы… много народу всякого вокруг лежало и птицы глаза клевали, и лисы носы грызли, а она везде поспевает… никто её не видит и ещё больше звереют, она молчит уже, и только кровью, как яблоко