не кому-то другому.
Общим у телемаркетеров и коллекторов было то, что их все ненавидели, и, возможно, только это имело значение.
Она оглянулась через плечо на Питера, который разговаривал с кем-то по телефону. Как он оказался здесь? Мечтал в детстве стать коллектором? Питер почесал шею и вытянул ногу. Ноги у него были длинные, и выглядел он как человек, который мог выбирать из множества путей.
Он выглядел умным и спокойным, словно все свое время тратил на то, чтобы стать лучше и изменить к лучшему мир, и отдыхал, просто меняя один жизненный выбор на другой. На одной стороне лица у него собралась группа то ли родинок, то ли веснушек, которые напоминали картинку «соедини точки». Валенсия представила, как берет маркер «шарпи» и идет к нему. В кино решительная и смелая женщина изобразила бы картину на лице коллеги, и это сошло бы ей с рук. «Питер, – сказала бы она кокетливо, усевшись на край его стола, – у тебя на лице настоящее созвездие».
Он смутился бы, а она наклонилась и, продолжая смотреть ему в глаза, соединила бы веснушки прямыми линиями. Он онемел бы от изумления, а она взяла бы его руку и написала на ней свой номер телефона, а затем вернулась бы к своему столу, оставив его в благоговейном оцепенении и в чернилах от маркера. Ее красота и уверенность в себе сразили бы его наповал, и он наслаждался бы каждой секундой этого действа.
Мысль о том, чтобы сделать все это самой – в этом вот теле, с этим лицом, в этом старомодном кардигане и этих брюках цвета хаки, – угнетала и загоняла в депрессию. Питер, наверное, снова свалился бы со стула, пытаясь убежать от сумасшедшей дамы с фломастером. У красивых, современных, модно одевающихся людей другие правила.
Надо перестать так часто смотреть на Питера. В безумном задании Луизы был по крайней мере один хороший пункт: в самолете она так или иначе не будет на него смотреть.
Валенсия еще не определилась с пунктом назначения, но уже выбрала накануне вечером дату путешествия: 3 августа – годовщина смерти Шарлин. Этот день всегда был для нее достаточно тяжелым, так почему бы не провести его в небе, дыша в бумажный пакет?
Валенсия снова надела наушники, передвинула в нужное положение микрофон и, прежде чем подключиться к номеронабирателю, глубоко вдохнула. Экран компьютера мигнул, показав входящий трафик, и она выдохнула. Входящие звонки – когда клиент звонит, чтобы погасить долг, – всегда проще исходящих. Не нужно никого убеждать, что ты не телемаркетер и не мошенница, не нужно переживать из-за того, что ты застала клиента врасплох или позвонила в неподходящее время. Люди звонят ей, когда действительно хотят погасить долг. Она всегда думала, что работа была бы не такая уж плохая, если бы все звонки были входящими – по крайней мере, она не проводила бы дни в ожидании конца смены, а вечера и ночи – в страхе перед ее началом.
– «Уэст-Парк сервис», это Валенсия. Чем я могу вам помочь сегодня?
– Привет. Как дела?
– Прекрасно, – сказала Валенсия. – А у вас?
– Не очень хорошо, – сказал