ты.
Глаза Джосгара гневно блеснули.
– Кровь скоро не будет иметь значения, и ты в этом убедишься. Настанет время бед, но ничего исправить будет уже нельзя. За твоей спиной зреет заговор, и нет никого, кто бы защитил тебя. Перед смертью ты пожалеешь, что отверг мою помощь.
Халгар так зловеще улыбнулся, что у Даруна перехватило дыхание.
– И какую же помощь ты мне предлагаешь? – спросил он. – Ты – из простых. Откуда тебе знать, как влияют на старейшин?
– Простые не влияют на них, – ответил Халгар. – Они их убирают.
Дарун прищурился и с любопытством посмотрел на амбала.
– А взамен ты хочешь стать одним из десяти старейшин?
– Первым из них.
– Я так и думал. Справедливая плата.
Халгар пронизывал наместника долгим взглядом. Вязким, тягучим.
– У меня недавно родился сын, – сказал он и посмотрел на новорождённую в руках Даруна. – В награду за помощь ты выдашь за него свою племянницу.
– Похоже, у меня нет другого выбора.
Дарун положил ребёнка у порога дома, достал нож и полоснул себя по ладони. Халгар проделал то же самое. Они пожали руки, скрепив договор кровью.
– Моя жена Далла будет её кормилицей, – сказал Джосгар, выходя со двора.
Наместник поднял девочку и вошёл в дом.
Черноглазая женщина, которую так никто и не увидел, ещё долго стояла в тени среди хижин. Её плечи вздрагивали.
Глава 2
Дарун сидел за деревянным столом и старательно выводил чернилами буквы на бумаге. Позади стоял шкаф для книг, но их там было не много.
Кабинет занимал почти половину второго этажа и выходил окнами на горы. Часть двора с оленьим загоном также была видна. Дверь позади рабочего стола вела в спальню. В зимние дни, когда холода бывали особенно яростны, а солнце тундры не всходило вовсе, Дарун не покидал кабинета неделями.
Скрежет пера по бумаге успокаивал его, отвлекал от дурных мыслей и от воплей годовалой племянницы. Наместник не испытывал к ней ничего, кроме отвращения. Иногда, стоя возле колыбели, он желал девочке смерти. В тот день, когда она впервые заплакала, он и не предполагал, что сможет ненавидеть её ещё сильнее. Есть ли вообще пределы и границы этой ненависти?
В дверь постучали и вошли, не дожидаясь ответа. Наместник взглянул на посетителя, и его лицо стало ещё мрачнее.
– Настанет день, когда ты обрадуешься моему визиту, – сказал Аластор.
Дарун уставился в свитки, делая вид, что не имеет ни малейшего желания говорить.
– Какие новости? – спросил гость, присаживаясь на стул напротив наместника.
Болотные глаза смотрели насмешливо. Дарун отметил про себя, что синяки под глазами, резкие скулы и рот как прорезь, придают Аластору сходство с мертвецом.
Наместник не знал, чего от него хочет услышать гость, но норовило вырваться лишь одно: «А не пошёл бы ты». Однако, произнёс Дарун всё-таки другое:
– В тот вечер ты оставил меня с этим ребёнком. Мой брат и его жена погибли. Лучшие воины деревни мертвы, а я даже не знаю, что с