в группе был вечером, за окном стемнело. В зале группы набилось множество детей и их родителей. Мы наперебой вверх тянули руки, чтоб воспитатели кого-то из нас вызвали на очередное соревнование. Приз победителю – шоколадная конфета. Ее надо было с завязанными большой белой салфеткой глазами срезать висящей на ниточке большими портняжными ножницами или т. п. Я выбивался из сил, тяня руку и крича: " Я хочу!“ Но спрашивали кого угодно, но не меня и не моих друзей. Когда стали, так сказать, подводить черту, то я уже почти упал духом. Соревнование – ребенка чуть ракручивают с завязанными салфеткой глазами и вот перед ним две тарелки. В одной налита вода, а в другой… конфета! Таак, кто пойдет!) Я, я, я!!! – разрывали воздух и мое сердце возгласы детей и мои собственные. „Пойдет… (пауза) …Сашенька Борисов!!!“ Где ж в мире справедливость, опять этот любимчик воспитательниц, нянечкин сынок! Его так и звали не Сашей, а Сашенькой. По блату! Сашенька чуть не залез в тарелку с водой. Но зал напряженно охнул, он догададся и ухватил конфету. Как сейчас вижу этого ребенка в бордовой байковой рубашке с клеточку с измазанным только что съеденной конфетой самодовольным лицом! Так и хочется крикнуть другу- Коле Удилову что-то вроде: " Пойдемте, Киса, мы чужие на этом празднике жизни! „Обида подступила комом к горлу, душат слезы. Так тяжко остаться не только даже без конфеты (вкусной!), но без приза, удачи. Тебя даже не заметили в этой шумной толпе. И тут Люда Ложкарева, наша рева, громко и призывно заревела. Взвыла, как сирена! Заразительно, с упоением. Я и так был на взводе, жуткая обида. А тут еще такое дело. Ей дали конфету! Несколько мгновений, и я тоже заревел. В наши дни детям этого не понять. Тогда все было всем понятно. И мне дали конфету сразу же. Было вкусно, но я себя не уважал. И моя молоденькая мама, по- девчоночьи, в сердцах, ущипнула меня за локоть. У меня и сейчас, когда это вспомнил, щеки от стыда горят. Чувствую себя каким-то власовцем, больно. Но это тут же все забыли, только я вот вспомнил. Детская душевная рана. Господи, как вчера!
Люда Чащина мне очень симпатизировала, и мне хотелось ее порадовать. Я, спросив дома, принес ей в подарок красивый нагрудный значок, красивый яркий. Она была в восторге. Потом я подарил второй значок, потом – третий… Зачем-то вспомнилась сейчас реклама наших дней» Бриллиант скажет девушке больше любых комплиментов!» Что-то в этом точно есть, но все же симпатия Люды ко мне была бескорыстной хотя бы потому, что начиналась До этих подарков. Немного я ее испортил этими подарками, но это был искренний зов моего сердца, моей впервые влюбленной души!..Я вытаскал из дому все значки… некоторые из них были пристегнуты к моей красной с блестящими никелированными пуговицами курточке, очень красивой (привезенной родителями мне, наверно – звоню сейчас маме – она забыла! – из …заграницы). Я из этой курточки тогда уже чуть вырос и использовал ее дома в своих играх как некий генеральский китель