быть случайностью.
Он ушиб голову, потерял сознание, началась рвота,
и через несколько дней его не стало.
Я не думаю, что мои братья были виноваты,
разве что Массимилиано…
Я сказала моей старой кормилице, что больше никогда
не дам ни одному мужчине
прикоснуться к моему телу!
Но она открыла мне, что впереди вся жизнь моя
и много наслаждений.
– Ебаться надо много, – так она сказала,
и прибавила с ухмылкою смешной гримасой, –
чтоб доебаться наконец-то до любви!..
Моя Баубо,
совсем похожая на прислужницу в древнем царском
доме
с влагалищем вместо рта
и сосками вместо глаз…
Как непристойно она смешила меня!..
Тиберио и Массимилиано размечтались,
как после смерти моего юного мужа
они принудят меня уйти в монастырь,
и в их распоряжении окажутся дворцы, сады,
плата, которую следовало взимать
с крестьян-арендаторов моих земель,
принадлежащие мне городские сукновальни…
Но Тиберио сомневался,
он уже немного понимал мою натуру;
понимал,
какая вскоре я сделаюсь…
А Массимилиано в большом зале с двусветными окнами
заговорил об устройстве поминального обеда
и о приглашении нотариуса
на третий день после торжественных похорон.
А сердце мое сильно билось.
Я сказала громко, что уже послала за нотариусом,
за тем самым, о котором рассказывал мне отец.
Они часто пировали вместе
за дверями, запертыми для меня.
Нотариус удостоверил завещание моего отца обо мне
как о почти единственной наследнице.
Всё имущество моего покойного мужа,
приданое, которое дал за мной отец,
я возвратила матери
несчастного, в сущности, парнишки.
Я уменьшила арендную плату, взимаемую с крестьян,
и увеличила плату работникам сукновален.
К поминальному обеду я заказала белые трюфели,
лучшую рыбу, шампанское вино без игры
и херес…
Именно после смерти моего мужа я жила как хотела.
Братья могли мне только пальцем погрозить.
Я решила следовать совету кормилицы.
И первому после мужа отдалась красивому лютнисту,
обычно игравшему на пирушках моих братьев.
Его лицо я забыла, но ощутила тогда,
что соитием возможно наслаждаться…
Я отдавалась самым привлекательным и занятным
кавалерам.
О моих любовниках знали.
И дивились моим парадным обедам, веселым ужинам,
пышным загородным прогулкам,
как чудесам на страницах
запутанных повествований Джамбаттиста Базиле.
Я много танцевала в больших комнатах
вечерами и ночами
в свете свечей и факелов.
У поэта Алена Шартье есть баллада о dame sans merci –
немилосердной красавице.
Я знала, что меня