тебя сюда. Я – тот водяной, который заключил сделку с твоим отцом.
Лизавета удивленно уставилась на Лада: что за чепуху он несет?
Но укол предчувствия в груди уже превращался в холод печального понимания. Хотя она пыталась сопротивляться, думала, что ошиблась в Ладе – похоже, он оказался всего лишь глупым мальчишкой. Он просто решил подшутить над ней, назваться водяным, посмотреть на ее испуг, посмеяться, чтобы потом долго краснеть и извиняться. А когда извинения будут приняты, – снова танцевать вот так, под луной!
– Это правда, – видя ее смятение, проговорил Лад. – Ты ведь и сама знаешь, что правда. Наверняка думала: как странно, что водяной притащил тебя на озеро, но так и не появился, чтобы заявить свои права.
Он говорил, а глаза Лизаветы распахивались все шире. В ушах зашумело так, что она почти не различала слова, виски ныли от боли. Но в душе еще теплилась последняя надежда – может, ему все рассказала Ольга?
– Лизавета, – произнес он, и снова ее имя в его устах вызвало мурашки, но уже другие. – Посмотри, на чем ты стоишь.
– Что?
Она не договорила: вздрогнула, охнула и тут же почувствовала, как подогнулись колени. Лад подхватил ее, и как бы Лизавета ни хотела, чтобы он к ней больше не прикасался, все же с силой вцепилась в его плечи. Потому что у нее под ногами оказалась вода, и дна под ней было не разглядеть.
– Это… но как?
– Магия, – улыбнулся он, но в улыбке не отразилось прежнее веселье. – Я ведь уже сказал тебе, что я – водяной.
И тут осознание ударило по ней с силой грома, обрушившего небо. Лизавета разжала пальцы, спешно выпуталась из непрошенных объятий, едва ли не оттолкнула Лада… Но он удержал, вцепившись в ее предплечья.
– Тебе лучше не отпускать меня. Я – единственное, что держит тебя на воде.
Она с ужасом, граничащим с отвращением, поглядела на его пальцы. Они больше не казались теплыми – лишь обжигали. Хотелось вырваться, избавиться от прикосновения, от взгляда, от самого воспоминания об этом… Да его даже человеком назвать нельзя!
– Стой на месте, – голос Лада вдруг стал другим, твердым, слова посыпались, словно градины. – Ты утонешь, если я тебя отпущу.
Лизавета послушно замерла, хотя казалось – заледенела. Она боялась двигаться, боялась дышать и только думала, как бы скорее убежать, вернуться домой, спрятаться вместе с отцом от всего странного и немыслимого…
– Успокойся. Я не собираюсь тебя убивать, или есть, или что ты себе там надумала. Мне просто нужно с тобой поговорить, а это единственное место, где ты не сможешь от меня сбежать.
– Поговорить о чем?
– О том, что будет дальше.
Но она и так знала, что за этим последует. Будут три года заключения, три года издевательств и грязной работы, три года без белого света, глубоко под водой, в царстве водяных, русалок и прочей нечисти с холодными, неживыми глазами.
– Ты могла бы уйти. – Лизавета, удивленная, подняла