ценил собственную честь, серьезно относился к тому, что говорил, ее Макс. Ее любимый, живой, здоровый и невредимый Макс. Сон все дальше; Лиза уже шагнула в другую жизнь, как в реку. Обняла того, кто стоял напротив, так крепко, насколько хватило сил.
– Ты чего? – спрашивали ее тихо. – Слушай, я бы тоже по носу отхватил, если бы не вовремя тебя поцеловал? Как этот.
Ей было смешно, у нее в глазах стояли слезы. Теперь она будет живой всегда, он тоже. Они вместе будут чувствовать этот ветер, солнечный свет, будут обниматься до скончания века. Никогда и ни за что она больше не отнесется ни к чему, как к данности, как к «обычности», будет помнить про чужую щедрость, знать, что мир не без добрых людей, что каждый момент неповторим.
«Спасибо, Йен…» – неслышно неслось ко всем сразу дверям, которые, как она теперь знала, могли превращаться во временные Порталы.
«Спасибо».
Конец
Досрочный Переход
От автора: этот рассказ – мой эмоциональный ответ на роман Шеррилин Кеньон «Танец с Дьяволом». Одной из двух книг в моей жизни, заставивших меня плакать.
Она выглядела обычной, на первый взгляд «ничего особенного». Робкая девчонка, как и все, кто входил в это крыло, потерянная, что нормально для людей, попавших на закрытую территорию Комиссии.
До того, как она вошла, Стейн Реннер-Эст – начальник Отдела Переходов – скучал. Читал сводки новостей в плывущей по воздуху ленте, скроллил графики энергетических всполохов – его любопытство привычно искало, за что бы зацепиться. Отдел тихий, почти стерильный – Право на досрочный Переход люди запрашивали крайне редко, не тянули сложный процесс. Боялись его.
И правильно делали.
Шутка ли, проверить себя на соответствие фону следующего Уровня, когда недонабрал опыт? Проверка болезненная, для физических тел людей жесткая; нужна веская причина, чтобы сунуться сюда.
Эта сунулась.
И чем больше сокращалась от ее неуверенных шагов между ними дистанция, тем больше он о ней знал: имя, рост, вес, место проживания, регистрации, заработки, штрафы – последние два пункта, кстати, отсутствовали. И если со штрафами все было понятно, то почему за последние три месяца у Эбби Кэндис – обладательницы странного и несуразного имени – отсутствовали доходы? Любопытство Стейна лениво колыхнулось.
«Эбби». Ладно, с именем он был согласен – худая, волосы светлые, кожа белая, тонкая. Но «Кэндис»? «Конфетного» в ней не было ничего (*игра слов при переводе с англ. – здесь и далее прим. автора) – ни цвета, ни запаха, ни яркости, ни вкуса. Скорее, Эбби Кэндис напоминала ему мятый лист бумаги, очень тонкий, похожий на копирку.
Навстречу он вышел, привычно сложив руки на груди.
Его вид пугал. Любой Комиссионер пугал человека фоном, способностями, умением видеть насквозь и воздействовать на расстоянии. Эта тоже смотрела на него со страхом, но вперед двигаться продолжала. Он знал, что она видела – крепкого мужчину в серебристой одежде, не перекачанного, но жилистого (это чувствовалось и под одеждой), выше ее на голову, с внимательным взглядом-сверлом. Обманчиво-мягкого внешне, но жесткого,