его срочности. Решение вопроса о детях я ставлю в полную зависимость от согласия или несогласия ею принять моё предложение и, в случае её согласия, сделаю всё возможное, чтобы прийти навстречу чувствам матери, насколько то допустимо требованиями воспитания и, главное, образования детей. Находящееся у меня её имущество будет передано мною её отцу, для чего прилагается к сему для подписи доверенность жены моей на имя В. В. Скарятина." А на следующий же день вслед столь обстоятельному посланию летит другое, покороче: "Вопрос о детях естественно является самой тяжёлой стороною этого грустного дела. Что касается трёх старших, то всеми, видевшими их в последнее время, установлено, что они совершенно счастливы в новой среде, с которой вполне сжились; воспитание их находится в твёрдых, умелых и опытных руках. Воспитатели их не согласны на долгие отлучки детей из поля их влияния. Ломать же столь успешно начатое дело было бы безумием, а посему продолжительное пребывание детей у кого-либо из родителей в предвидимом будущем немыслимо. По этим причинам вопрос о 3-х старших пока отпадает. Что же касается 2-х младших, то, в случае исполнения моей женою всех предлагаемых ей условий, я не премину по решении нашего дела выслать их к ней, пока условия воспитания и образования не потребуют их удаления. При этом я ставлю, однако, условием, чтобы мне было предоставлено право послать с ними бонну или воспитательницу, которая должна оставаться при них; женою моею должно быть подписано о том и другом прилагаемое обязательство. При отказе же моей жены, о посылке к ней детей речи быть не может".
Совершенно очевидно, что встреча сестры Врангеля Ольги и Мэри состоялась и та, взвесив все "за" и "против", согласилась на выставленные условия, поскольку в архиве барона присутствует полный набор затребованных им заявлений, расписок и т. п. за её подписью, датирующихся 20-ми числами июня. Дело было тут же передано в петербургскую духовную консисторию, а через одиннадцать месяцев, в конце мая 1908-го года, был издан указ Святейшего правительствующего синода о расторжении брака "с дозволением ей, Марии Врангель, вступить в новое супружество по выполнению ею епитимии".
Не дожидаясь фактического завершения дела о разводе, Николай Александрович в октябре 1907-го года инициирует процесс передачи имущества бывшей супруги её отцу, на что Генерал почти через месяц разражается довольно язвительным письмом, написанным в совершенно ином стиле, чем полугодом ранее, – сухом и официальном: "Милостивый Государь Барон Николай Александрович, если я не отвечал на Ваше письмо от 18-го октября, то потому, что я считал всякую приёмку от Вас вещей и пр., принадлежащего моей дочери, совершенно лишней и пустой формальностью. Какая может быть приёмка, раз Вы заручились заранее подписками, расписками и пр., которые Ваша семья вынудила мою дочь подписать, обещав от Вашего имени, что когда она эти бумаги подпишет, Вы ей пришлёте тотчас младших детей; обещание, которому она имела глупость поверить, и которое, будь сказано между строк, Вы не